— Боюсь, слишком хорошо. — Я упираюсь ладонью в его ребра, перенося свой вес, пока они не ломаются сильнее, и он кричит. — Это звучит отрепетировано. Как будто Рафаэль знал, что я найду тебя.
–

Задыхаясь от боли, Тони бьется на столе, напрягаясь из-за удерживающих его ремней. — Конечно, он знал! Вот почему он использовал Винсента в первую очередь, чтобы облегчить задачу. Разве ты, черт, не известен тем, что можешь найти кого угодно?

— Я известен многими вещами, — говорю я, обхватывая пальцами скальпель, задевая острым краем красный сосок, не удивляясь, узнав, что Винсент был пешкой. — В частности, в проведение вскрытий живых.

— О, Господи, нет. Давай, я расскажу тебе все, что ты хочешь знать.

Я останавливаюсь, кончик лезвия лежит рядом с линейной раной на его груди.

— Почему он выдвинул версию о похищении?

Тони качает головой.

— Не он, а Кармен. Она немедленно передала это в прессу. Сказала, что тебя уволили или что-то в этом роде, и ты мстишь, забирая ее первенца.

Усмехаясь, я внутренне закатываю глаза. Конечно, она так и сделала. Ревнивая сука.

— Что еще?

Тони выдыхает, оглядывая комнату и напрягая мозги.

— Он хочет твоей смерти. Даже если ты заплатишь, он убьет тебя.
–

Ухмыляясь, я пытаюсь изобразить удивление. Как будто я не знал, что таков будет его план в ту секунду, когда решил отказаться от мафии.

На самом деле ты не покидаешь этот мир. Либо ты будешь в этом до самой смерти, либо будешь жить на грани безумия, осознавая, что удары не проходят. Ждешь, когда они придут за тобой.

— Думаю, я нанесу ему визит, — говорю я Тони, не зная, почему я чувствую необходимость в этом, когда он не сможет передать сообщение. Бросив скальпель на стол, я наклоняюсь к полу, достаю циркулярную пилу и поправляю защитный берет, закрывающий мои волосы. — Я обязательно передам ему твои наилучшие пожелания.

Позже, после того, как эхо от его криков прекратило свое повторяющееся биение в моем мозгу, и я очищаю кровь и другой мусор с пола, вынимаю его сердце из того места, где оно находится в коконе в его грудной полости, бросая его в пластиковый пакет для биологических отходов вместе с его большим пальцем, кольцо все еще на нем.

Запечатав содержимое в вакуум, я засовываю его в спортивную сумку и оставляю у двери пристройки, готовой к отправке Джонасом в Бостон.

***

— Это просто смешно.

На мгновение мое сердце замирает, я задаюсь вопросом, видела ли Елена заголовок в воскресной газете Апланы: СВЕТСКАЯ ЛЬВИЦА ИЗ БОСТОНА ВСЕ ЕЩЕ СЧИТАЕТСЯ ПРОПАВШЕЙ; РОДИТЕЛИ ГОВОРЯТ, ЧТО ОНА МОЖЕТ БЫТЬ В ОПАСНОСТИ.

Я не совсем удивлен, увидев это напечатанным там; каждый раз, когда я отклоняю одно из сообщений Рафа, я почти чувствую, как он становится все более и более отчаявшимся, а отчаявшиеся люди сделают все возможное, чтобы выжить.

Я могу только представить, сколько денег из-за моего брака с Еленой утекло с его банковского счета. Для человека, чьи средства уже иссякли, я уверен, что он паникует без моей поддержки.

Или, может быть, сердце и палец, которые я послал ему, ясное послание: на самом деле мне насрать, сгорит его королевство или нет.

Однако, когда я поднимаю взгляд, Елена склонилась над садом в задней части двора, держа руки на бедрах, щурясь на грязь.

— Я не понимаю, как ни один из этих цветов не расцвел. Уже почти лето!

Складывая газету, я кладу ее на стеклянный столик во внутреннем дворике, перекидывая лодыжку через колено.

— Может быть, тебе попались плохие семена.

Она качает головой.

— Дело не в этом, Кэллум.

Мое имя, так легко слетающее с ее губ, заставляет мою грудь сжаться, и я встаю на ноги, подходя к куче грязи. Она не ошибается; ни один из цветов даже не пророс, почва такая же коричневая и аккуратная, какой была, когда мы ее закладывали.

— Это не имеет большого значения, — говорю я, протягивая руку, чтобы заправить прядь волос ей за ухо. — Когда ты не преуспеваешь в чем-то одном, ты не опускаешь руки и не прекращаешь попытки. Ты переходишь к следующему, пока не найдешь то, в чем ты хорош.

Она корчит гримасу.

— Я уже знаю, в чем я хороша, но спасибо за вотум доверия.

Отстраняясь, она наклоняется, роется пальцами в грязи, как будто ищет хоть один признак жизни. Я скрещиваю руки на груди, наблюдая.

— Тогда почему этот сад так важен для тебя?

Остановившись, она оглядывается через плечо, копается руками в земле.

— Я хотела что-то в Асфодели, что было бы похоже на мое. Мой балкон дома был покрыт всевозможными растениями, и я выходила и читала, окруженная свежими цветами, и просто чувствовала себя умиротворенной. Я подумала… может быть, если бы я попыталась воссоздать это чувство, мне не было бы здесь так одиноко.