По бледной щеке скатилась одинокая слеза. Еще никогда я не видела Вилку такой слабой и поникшей. Обычно она умеет держать гордую осанку даже в самой безвыходной для нее ситуации, но в этот раз ее стержень явно надломлен.

— Хорошо, — выдохнула и обняла ее, прижав к себе. — Я останусь. Только мне нужна какая-нибудь кофта, а то я замерзла. И носки.

— Сейчас всё будет, — заверила меня подруга, высвободившись из объятий. Вытерла щеку от дорожки слезы рукавом толстовки и крикнула в потолок. — Пап! Посмотри, что с отоплением. Что-то оно глючит. Диана замерзла.

С характерным звуком стул прокатился ножками по каменному полу кухни. Послышался шорох, а затем и приближающиеся шаги.

Игорь нёс в руке сверток серой ткани и целенаправленно приближался ко мне. Развернул сверток, которым оказался плед из гостиной, и заботливо укутал в него мои плечи. Не сказав ни слова и не одарив даже взглядом, направился куда-то под лестницу.

— Видишь?! — глаза подруги сияли. — Всё для тебя в нашем доме, так что можешь остаться тут жить.

— Думаю, это будет уже лишним, — пробубнила я сама себе.

Остаться здесь еще на один день — уже было лишним, но степень отчаяния, до которой дошла подруга, не позволяла мне трусливо сбежать. Поэтому приходилось успокаивать себя тем, что в присутствии своей дочери Игорь не станет подбираться ко мне поближе.

— Что ты собралась делать? — стоя за мной, Вилка уткнулась подбородком мне в плечо, с любопытством наблюдая за тем, как я обсушивала курицу.

— Хочу запечь курицу. Мы вчера не брали ее в холодильник, так что она талая. Не знаю, как ты, а я не стану рисковать и снова ее замораживать.

— А что с ней будет при повторной заморозке? — любопытствовала подруга. — Она оживет и станет мстить своим убийцам?

— Почти, — прыснула, покачав головой. — Мы ее заморозим без эксцессов, но при повторной разморозке в ней могут ожить всякие палочки и процее, и вот уже они дадут нам хорошенько… — задумалась, подбирая наиболее культурное слова, так как присутствия Игоря в одной с нами кухне никто не отменял.

— Дадут нам хорошенько просраться, — не стала церемониться Вилка. — Всё понятно. Давай запекать. Что мне нужно делать?

На этом моменте пришлось крепко задуматься, потому что Вилка и кухня — две совершенно несовместимых стихии. Для моей подруги стоит больших усилий и напряжения каждой имеющейся извилины, простая нарезка хлеба. Знаю, видела и помню, что после ее манипуляций казалось, что хлеб был взорван небольшой бомбочкой, а не нарезан острым ножом.

— Возьми вилку и попротыкай курицу, чтобы соус в нее лучше впитался.

— Вилка вооружена вилкой? — воинственно проговорила девушка за моей спиной. — Это то, что мне сейчас нужно. Давай мне эту курицу. Я её уничтожу.

— Ну, уничтожать никого не нужно, она, вроде как, уже… уничтожена, — развернулась на пятках к кухонному островку, поставила на него противень, раскатала фольгу и положила поверх не курицу. — Действуй.

— Просто колоть и всё? — взмахом руки, в которой была вилка, подруга очертила контур курицы, видимо, не до конца веря в то, что ей досталось такая простая работа.

— Просто прокалывай её кожицу. Если хочешь, чтобы было интереснее, то можешь что-нибудь приговаривать на своем, на ведьминском.

— О! Это я запросто.

С завидным энтузиазмом она приступила к делу, что-то зловеще бормоча себе под нос. Прежде, чем снова отвернуться к кухонному гарнитуру, случайно бросила взгляд туда, где за обеденным столом, немного крытый ноутбуком, сидел Игорь. Светлые глаза смотрели с любопытством, но не на дочь, как мне хотелось бы, а на меня. Его эмоции были нераспознаваемы, я даже не могла с уверенностью сказать, нравится ил ему то, что он видит, или нет. Удерживая мой взгляд несколько долгих секунд, он словно пытался прочитать меня. Вероятно, мои эмоции ему тоже казались непонятными. Оно и к лучшему, ведь он даже не представляет, каких трудов мне стоит делать вид, что я его вижу впервые. И сколько выдержки мне требуется для того, чтобы не бросать на него взгляды каждую секунду, старательно игнорируя дрожь в руках.

— Обиделся он… — ворчала Вилка всё громче и громче. — Папина дочка я, значит? Трусиха? За кошельком прячусь?…

Курица обрабатывалась с завидным… негативом.

Вернулась к кухонному гарнитуру и приступила к чистке чеснока. За спиной продолжала ворчать подруга, иногда вызывая улыбку своими комментариями, а немного поодаль слышался стук клавиш ноутбука.

Все были при делах. Словно семья в воскресный полдень. Что, в общем-то, мило, если не знать одно обстоятельство, связывающее нас с Игорем.