Лень покидать кровать —вот почему я пью.Хочется мне блевать,глядя на жизнь свою.Люди вокруг – дерьмо:лгут да воруют впрок,сальным перстом клеймоставит на всех порок.А почему я пью —в общем, ответ простой:в нашем земном раюпьяный – почти святой.Сроки придут – и мразь,прущая к дележу,втоптана будет в грязь,в ту, где я сам лежу,где, что ни день женапечень клюёт мою.Жизнь чересчур длинна —вот почему я пью.
Увы
Равнодушен к жестам и к словам,не натру я чашечки коленной,чтобы рабски жаловаться Вамна порядки в замкнутой Вселенной.Неприглядна Ваша цитадель:здесь каприз не ведает мотивов.Вы не миф, не образ, не модель —просто склейка старых негативов.И меня Вам нечем поразить.Жаль чертовски. Впрочем, я утешен:кто посмеет Вас вообразить,должен быть безумен и безгрешен.Может, Вы готовите финал,поместив под сумрачным закатомэтот мир как скромный филиал,учреждённый адским синдикатом?Но душе нашёптывает плоть,что, увы, в пределах филиалаправит бал не Дьявол, не Господь,а продюсер телесериала.Или Вам опять нужны века,чтоб блеснуть в Рождественскую ночку?Поживём – увидим. А покая впотьмах гуляю в одиночку.
Модель
Плохо ль оказатьсяв царстве муравьином,не уметь терзатьсяи за глотку брать,быть на всех похожим,чистым и невинным,и деньком погожимшишки собирать?Тащите иголку —правила известны:можно втихомолкудумать о своём.Хищникам различнымвы не интересны,будучи обычнымбравым муравьём.Даль пред вашим взглядомзаслонит репейник,но не будет рядомнедовольных лиц.Тех, кто прямо с детствастроит муравейник,не собьёт соседствобабочек и птиц.Трудятся без ленис волей неизменнойсотни поколенийныне, как всегда.Муравейник числитьпрочною Вселенной —есть, о чём размыслить,право, господа.
Очень старый гном
Корча гримасы из мрака веков,сгорбленный и смешной,запер я вас, как слюнявых щенков,в крошечный мир земной.Заняли место в моем шапитобог, человек и зверь.Но ни за что, ни за что, ни за чтовы не найдете дверь.Если сквозь дверь просочится водаили пробьется луч,все ж никогда, никогда, никогдая не отдам вам ключ.Бунт одиночек затопчет народ,выхода нет в борьбе:тот, кто моих удостоен щедрот,замкнут в самом себе.
Прозрение
Отмеряют удачу годаочень скупо,воздавая за труд иногдамиской супа.Если ты романтически глуп,то не плача,говоришь себе: это не суп,а удача.Неустанно твердя эту ложьдо могилы,ты внезапно в испуге поймёшь:так и было.
XX век
Он был вызывающе кроток,когда фарисеям назлоучёных и голых красотокзаботливо брал под крыло.Для циников был он учитель,воспев орхидеи в дерьме:торговец, двурушник, мучительи парень себе на уме.Пока не лишился он властии шумно прогресс признавал,своей необузданной страстиподпольно он волю давал.Грешки его были пристойны,он многих подвиг на труды,и даже глобальные войныему приносили плоды.И что же? Замызганным клерком,в толпе не опознан никем,ушёл он, гремя фейерверкоми бунтом компьютерных схем,ушёл в синтетической шубке,оставив наш мир за чертой,где хищно взирает под юбкибезмозглый телец золотой.Ушёл он, бардак предрекаяи фаллос приделав тельцу.Едва ли игривость такаябыла ему ныне к лицу.Ушёл он – не чёрный, не белый —и, кашляя, сгинул во тьме.Прощай, дилетант недозрелыйи парень себе на уме.
Видение
В городе грязноми безобразномлюди и вещипахли маразмом.Здесь первым деломв частном и в целомпровозгласилимир черно-белым.Врали тут класснои ежечасномёрли как мухи,веруя страстно.А над могилкойв резвости пылкойдети скакалис гнусной ухмылкой.
Рисунок тушью
Отвергли в душе человечий родиссохшие до костейчетыре монаха, идущие вбродв потоке земных страстей.Презрев деспотичную власть машини вкрадчивый звон монет,монахи стремились достичь вершин,которых в природе нет.Когда они мимо базара шли,один оборвал свой путьи в йоговской позе воссел в пыли,чтоб кармы провидеть суть.А двое других стали хворь лечитьи, здесь обретя кураж,беспечных слепцов принялись учитьтому, что вся жизнь – мираж.Взирая на братьев с глухой тоской,не ведая, как помочь,четвёртый монах лишь махнул рукойи молча подался прочь.Никто не оценит его труда,но выполнит он завет:ведь кто-то же должен взойти туда,где небо теряет свет.Он знал: под луной, на пути ветров,нет смысла, впадая в раж,трепаться в преддверье иных мирово том, что вся жизнь – мираж.
Качели
У порога в начале пути,развлекаясь при солнечном свете,на качели взбираются детии до смерти не смеют сойти.Качели вверх,качели вниз —грядёт успехпод крики «бис»,неправый суд,глумливый смех —и вновь несуткачели вверх.То ль грозой, то ли ветром шальнымв океанской зачат колыбели,взгромоздился наш мир на качелии уже не пребудет иным.Цветущий край —полярный хлад,взметнёмся в рай —и рухнем в ад,сквозь мишуру —полёт ума,порыв к добру —и следом тьма.После зноя порхает снежок,подрастают сынишки и дочки —временами из них одиночкисовершают с качелей прыжок.У них на лбугорит печать:«Мою судьбунельзя качать.Земле сюрпризи небесам:где верх, где низ —решаю сам.»
