Ушей коснулась мелодичная речь фейри, притом говорил он уже явно давно:

– …так что Айкен, боюсь, что пока мы можем лишь наблюдать.

Я дернулась, освобождаясь от ласки, слишком похожей на ту, которой удостаивают верного пса, и метнулась прочь от короля. Подальше! Сев возле стола, из-под растрепанных волос с испугом смотрела на Кэйворрейна и ощущала, что разум больше ничего не застилает.

Обожание пропало.

Остался стыд и… страх. То, что я к нему чувствовала, было настолько сильным, настолько мощным… кажется, в прежней жизни такое обожание я испытывала только по отношению к матери, в раннем детстве.

А особенно жутко то, что я никак не могла это контролировать.

Любовь к королю волшебной страны была поистине жутким чувством.

Фейри, склонив голову, с усмешкой посмотрел на меня, не торопясь потянулся и, бросив взгляд на Айкена, распорядился:

– Налей девушке вина.

Брауни тотчас бросился исполнять веление, а после подскочил ко мне и, вцепившись в локоть, больно рванул меня вверх:

– Встань, чего расселась! Мало того, что последняя баньши выглядит опрятнее, так еще и расселась при короле. Никаких манер у современных смертных!

Встав, я прислонилась к столу, и мне сунули хрустальный кубок, из которого терпко пахло ягодами и какими-то незнакомыми пряностями.

А у меня дрожали пальцы. Я стиснула их сильнее на изогнутой ножке, сделала большой глоток, практически не почувствовав вкуса королевского вина. Прямо посмотрела на Кэйворрейна и тихо, но твердо спросила:

– Как это можно прекратить?

– А что такое? – В лукавом прищуре голубых глаз по-прежнему читалась откровенная насмешка. – Тебе не нравится меня любить?

Очень хотелось поступить глупо – то есть швырнуть в него кубком. Но я сделала умнее: отпила еще три глотка, чутка успокоилась и спокойно ответила:

– Вообще не нравится.

Действительно, а какие плюшки в подобной любви? Пока вся она заключалась в том, что Айкен повалял меня по полу, пытаясь изолировать от его величества, а я пообнималась со статуей какого-то легендарного лорда во имя тех же целей.

– Твоя холодность радует, – в том же тоне отозвался Кэйворрейн и принял такой же кубок из рук брауни. С видимым удовольствием пригубил и, откинувшись на спинку кресла, заявил: – Видишь ли, Элла, я не наводил на тебя новых чар. Но магия призыва завязана именно на… любовные чары. Их не так-то просто снять. Однако днем ты была практически адекватна, а потому я решил, что свобода воли, которую ты потребовала, – решила все проблемы. Но нет.

Угу. Не виноватый я, оно само так работает.

– И что делать?

– Ждать, – повел плечами Кэйворрейн и обаятельно улыбнулся. – И, возможно, познакомиться получше, раз уж в ближайшее время как минимум ночами ты будешь очень ко мне неравнодушна. Для начала – можешь звать меня Кэйр. По моему опыту у смертных очень плохая память, да и артикуляция с трудом позволяет выговаривать длинные слова.

Ы-ы-ы!

Заботливый какой, с ума сойти.

– Как так вообще получилось, что вы, могущественный король, Плетущий и прочее-прочее не можете снять свои же чары?

– Элла… – Вновь театральный вздох и косой взгляд из под длинных ресниц. – Я, конечно, могу. Но между пряхами и Плетущим всегда есть особенная связь. Именно она позволяет вам прясть для меня самые лучшие нити, а мне создавать из них… да что угодно. Это древнейший уговор, это скрытое от глаз таинство, это нечто волшебное, как и наша земля.

Очень все интересно, конечно, но…

– А причем тут любовь?

– М-м-м… рассказ будет долгим, пожалуй, тебе лучше присесть, – за моей спиной невесть откуда появилось кресло, чуть менее роскошное, чем у короля. – Итак, как ты знаешь, между смертными и фейри всегда процветал, так сказать, натуральный обмен. Услуга за услугу. Но больше всего дивным народом ценится… м-м-м… назовем это материальным проявлением ваших эмоций. Они могут заключаться в поступках, созданных вещах или сложенных стихах и песнях. Фейри обычно платят либо богатством, либо магическими дарами.

– Это я знаю. Как и то, что часто подаренное дивным народом золото оказывается фальшивым.

– Значит, такой была услуга человека, – не растерялся Кэйворрейн. Кэйр, так действительно проще. Но не из-за артикуляции, если что! – Была пустой, гнилой, корыстной. Мы всегда справедливы. Так вот, вернемся к пряхам. Для того чтобы сплести нити, мне нужны не просто смертные… мне нужны те, в ком искра таланта соседствует с каплей дивной крови. Дальние потомки фейри.

– А почему всегда девушки? – спросила я, подавив невольное смущение. – Или вам влюблять в себя мужчин неприятно?

– Мне совершенно не принципиально, какого пола мои паучки, – любезно заверил добрый и не особо разборчивый король. – Но здесь иное – я мужчина, а потому нужны девушки. Девственные девушки. А вот женщинам из моего Дома как раз требуются мужчины. Что же до того, какими именно эмоциями я создаю связь с пряхами… Тут все просто, моя золотая. Юные девы не хотят идти в волшебную страну за мастерством, да и перспектива тратить семь лет на службу за богатство тоже не особо их прельщает.

– Потому вы маните тем, на что поведется любая девчонка?