За дверью его встретили лязг оружия и тьма, едва рассеиваемая огоньком одинокой лампы. Конан застыл на пороге, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте; похоже, его появление осталось незамеченным. В центре небольшой комнаты с низким потолком копошилась темная масса, с грохотом падала мебель, звон стали непрерывной нотой висел в воздухе. Кто-то истошно заверещал, визг быстро перешел в захлебывающийся крик, и от темной массы отвалился ком, в котором можно было разглядеть фигуру человека, схватившегося обеими руками за грудь. Раненный сделал несколько неверных шагов и наткнулся на стену. Словно комок рухляди, сорвавшейся с гвоздя, он сполз вниз и опустился на пол, судорожно дергая ногами. Вскоре Конан разглядел еще двоих, без движения валявшихся под ногами сражавшихся.

— Ублюдок! — рявкнул он в темноту. Ругательство адресовалось бессмертному, но в то же время он хотел отвлечь на себя внимание нападающих.

Окрик подействовал, как ведро воды, вылитое на сцепившихся в драке котов — масса в центре комнаты распалась на отдельные фигуры. В середине круга стоял Зольдо с мечом и кинжалом; опешившие бандиты замерли, стараясь сообразить, что к чему. Соображали они недолго, но за это время Конан успел их сосчитать — десяток крепких парней самого разбойного вида. Через мгновение схватка возобновилась: трое с широкими кривыми саблями бросились к киммерийцу, остальные вновь накинулись на бессмертного.

Меч варвара со свистящим шелестом вылетел из ножен. Конан не стал ждать, пока враги приблизятся, и сам прыгнул навстречу. Два клинка, прямой и изогнутый, столкнулись, высекая искры; сабля птицей вылетела из руки бандита и вонзались в потолок с вибрирующим стоном. Киммериец ударом ноги отшвырнул противника к стене. Двое других отпрыгнули, чтобы напасть с двух сторон одновременно. Конан, не дожидаясь, пока они приведут свой план в исполнение, ринулся вперед — так, чтобы оказаться поближе к одному из противников. Бандиты разгадали маневр варвара, но слишком поздно.

Первая жертва покатилась по полу с распоротым животом, сжимая окровавленными пальцами раны; Конан же развернулся на месте и, как змея, скользнул к следующему. Тот начал вращать саблей в воздухе, рассчитывая, что не даст врагу приблизиться. Но Конан не интересовался фехтовальным искусством бандита; его меч с ужасающей силой рухнул на саблю противника. Удар был таков, что бандита развернуло к киммерийцу спиной — и тут же острие меча Конана врезалось в тело врага и прошло по спине наискось от плеча до поясницы, перерубив позвоночник. Мертвый бандит еще не упал, а варвар уже был готов к продолжению боя.

Враг, которого он обезоружил и оглушил ударом ноги в самом начале схватки, пришел в себя. Увидев, что киммериец стоит к нему спиной, он вскочил на ноги и изо всех сил помчался к своему оружию, которое засело в балке низкого потолка. Острие сабли ушло в дерево совсем неглубоко, и рукоять оружия подрагивала, отзываясь на топот множества ног, падения мертвых и столкновения живых. Бандит ухватил саблю, выдернул ее и обрушил удар на киммерийца. Вернее, так ему показалось — глаза его расширились от изумления, когда он заметил, что у него больше нет руки, а только короткая культя, из которой хлещет кровь. Больше он не увидел ничего: варвар был стремителен — первый удар мечом перерубил руку бандита в плече, вторым ударом Конан развалил его надвое. Рука врага так и осталась висеть: пальцы мертвой хваткой вцепились в рукоятку сабли.

Конан отвернулся от мертвеца и опустил оружие. Комната казалась пустой. Дрожащий огонек лампы скудно освещал перевернутые столы и скамьи, а также трупы, вповалку лежавшие меж ними. Бессмертного в комнате не было, но до слуха киммерийца донесся отдаленный шум. Приглядевшись, он заметил в дальней стене еще одну дверь; шум слышался оттуда. Конан быстро пересчитал мертвецов — их было восемь. В живых еще двое, подумал киммериец и поспешил на шум. Звон металла в темном углу комнаты изменил его первоначальные намерения: кто-то затаился в темноте, пережидая. Видно, надеялся улизнуть, оставшись незамеченным.

Конан замер, потом повернулся лицом к углу и приказал:

— Выходи!

Тускло блеснув металлом, вылетел кинжал! следом за ним выскочил человек и бросился к двери, ведущий на улицу. Но киммериец был начеку. Кинжал он на лету отбил клинком, а затем перехватил меч в руке и собрался метнуть его, как копье, в спину бандиту. Он не успел сделать это: короткий свист разорвал тишину, и бандит кубарем покатился по полу. Он упал лицом вниз, раскинув руки, и застыл неподвижно; в затылке у него торчала короткая палочка.

Бессмертный стоял в черном прямоугольнике внутренней двери.

— А, это ты, — проворчал киммериец.

Зольдо наклонился, подхватил что-то и направился к Конану. Это что-то было бесчувственным телом, которое он волок за шиворот. Он протащил ношу на середину комнаты и бросил ее к ногам киммерийца.

— Это Упырь, — сказал он. — Живой.

Зольдо пинком перевернул тело на спину.

— Принеси лампу, а то темно, хоть глаз выколи, буркнул Конан. Бессмертный молча отошел. Вернувшись с лампой в руке, он подхватил перевернутый табурет и водрузил лампу на него. Рыжий огненный язычок поплясал немного и успокоился, вновь протянулся острием к закопченному потолку. Белки закатившихся глаз Упыря слабо заблестели, отражая неровный свет. Бесноватый не приходил в сознание.