В обед ни с того ни с сего прилетел Лосев. Толя как раз вывез товар и подавал с тележки паки постоянному клиенту, армянину с центрального рынка.

– Толян, – сказал Лосев, когда «Лада-девятка» армянина отъехала, – давай-ка мы посчитаемся, а? Ревизию проведём.

Он посмотрел Толе в глаза. Загадочно как-то посмотрел.

– Давай. – Толя удивился, пожал плечами. Сходил за учётным журналом, пошёл ко входу в коридор. Вася догнал его в коридоре, окликнул. Толя обернулся: чего он хочет? Лосев посмотрел всё тем же взглядом, потом махнул рукой, усмехнулся:

– Ладно, не надо. Пойдём.

Ничего не понимающий Толя побрёл за ним в кабинет.

– Мне тут звонят, – сказал Вася, усевшись на стул и вытянув ноги в высоких белых кроссовках, – рассказывают, что тебе левак привозят чуть ли не тоннами.

– Кто звонит?

– А, – Лосев махнул рукой, – не бери в голову. Я разберусь, что это за доброжелатели. А тебе я доверяю.

Толя про себя усмехнулся: «Ага, доверяешь, а на понт берёшь, реакцию смотришь… Психолог хренов». Пожал плечами, не стал ничего говорить.

– Ты это, – серьёзно сказал Вася, – не обижайся.

Перед тем как уехать, он выдал аванс, хотя до аванса оставалось ещё три дня, и сумму округлил в большую сторону, хотя, Толя видел, мелкие деньги у него имелись.

Всё это было непонятно, но почему-то укладывалось в логику этого странного дня.

Вечером, когда Толя уже считал склад, в коридоре грюкнуло, скрипнула тачка, послышались шаги. Толя вспомнил пьяного грузчика с двумя дружками – они, что ли, пожаловали? Неудачно как: из камеры бежать некуда, тут и криков никто не услышит. Вот влип! Что ж, логичное окончание дурацкого дня. Придётся с боем прорываться.

Шаги приближались. Щёлкнула ручка, створка ворот стала медленно открываться.

Толя метнулся к воротам, схватил штыковую лопату, поднял над головой, сам прижался к стене у самого входа. Брезент шевельнулся. Показалась голова, и Толя едва не долбанул по ней лопатой, в последнюю секунду остановил руку: это был какой-то посторонний дед. Тот, не замечая Толи, близоруко всматривался в глубь тускло освещённого помещения:

– Эй! Есть кто? Куры по одной продаёте?

Прибежал Толя домой. Думал, вместе с рабочим днём и неприятности закончились. Куда там!

Помылся, сел ужинать, как пришла мысль – что-то Алёну долго не видно. Когда проходил мимо зала, та сидела у окна, решил – по телефону разговаривает. Теперь подумал – слишком долго разговаривает, даже как для неё. Подошёл, посмотрел: опёрлась о подоконник, уставилась в окно. А за окном темень, ничего не видно.

– Эй, ты чего тут сидишь? – спросил.

Алёна не ответила. Стал Толя вспоминать, чем же он опять её обидел – не смог вспомнить. Может, это из-за того, что пьяный вчера пришёл? Опять заговорил – и снова без ответа. Тогда он втиснулся между Алёной и окном, заглянул в лицо – и испугался. Глаза жены были пусты, как заброшенный стадион в зимний ветреный день. Толя вздрогнул, попытался поднять, пересадить на диван. Алёна молчала, руки безжизненно болтались. Как будто без сознания, только глаза открыты; толкни посильнее – упадёт и останется лежать, безжизненно глядя куда-то внутрь себя. Это было непонятно и страшно, и что делать, Толя не знал. Вспомнил о таблетках, принёс, но как заставить их выпить, так и не придумал.

Тогда позвонил в «скорую». Там выслушали, ответили участливо: «Это вам психиатрическая нужна, у них своя». Продиктовали номер.

– Психиатрическая?… – Толя поблагодарил, отключился. Сел на пол, обхватил голову руками.

Тут Алёна пошевелилась.

– Не надо «скорую»… Дай водички…

Ожила Алёна, слава богу, хоть и не полностью. Вялая была, апатичная, но и на том спасибо. Выпила таблетки, легла в постель. А Толя сел за остывший, безвкусный ужин. Пока ел, два раза ходил, смотрел на жену, слушал дыхание. И ночью постоянно просыпался.

Утром стало получше – Алёна казалась измученной, заторможенной слегка, но разговаривала, даже шутить пыталась. Решила на работу поехать. Толя подумал – и то верно, пусть лучше среди людей будет.

С утра, не успел он толком переодеться, в кабинет ворвалась бесноватая бабка с чёрным пакетом.

– Что ты мне подсунул?! – заорала с порога. – Посмотри! Посмотри вот! Они же вонючие!

Толя взял пакет. Такое редко, но случалось: мог попасться действительно некачественный товар – мало ли что на фабрике бывает, а скорее, старушка положила купленное куда-нибудь в кладовку, решив, что дня на три можно и без холодильника обойтись. Такое Толя обсуждал с Лосевым и убедил Васю, что дешевле возвращать деньги: пойдёт такая сумасшедшая в санэпидстанцию или ещё куда, и тогда мало никому не покажется.

Взвесил пакет, извинился и отсчитал сумму.

– Совести у тебя нет, – сказала старуха на прощанье.

«Хорошее начало дня, – подумал Толя. – Видать, как вчера будет».

По комбинату ходил настороже, смотрел, как бы чего на голову не упало. Но сегодня невзгоды поменяли тактику. Часов в одиннадцать во двор комбината въехала белая «Волга», вышли подтянутые ребята в костюмах и галстуках. Толе повезло, вовремя увидел, как раз из туалета шёл. Бакалейщики, мороженщики, рыбники – все спешно закрылись, предупредили тех, кто приезд органов прозевал. Кто-то расселся по лавкам, делая вид, что не отсюда, кто-то ушёл подальше.