Шрифт:
К тому же государю, когда ему открыл глаза родной брат, такой же претендент на престол, на недостойное поведение супруги Софье, представлявшей всю византийскую династическую ветвь, не было нужды дотошно следовать старым родовым счетам. И при этом отдавать должный пиетет коварным византийским традициям, цепляться за большую знатность Палеологов по сравнению со знатностью господаря Стефана Молдавского. Со времён московских предков, многие великие князья шли наперекор изжившей себя лествице старинной, отдавая преимущество племяннику над дядей. Вот и Иван великий, верный новым московским преданиям и традициям в начале 1490-х годов готов был отдать, нет, просто и прямо отдавал преимущество племянника Дмитрия над дядей Василием, своим сыном от Софьи, нечистоплотностью которой он был уязвлен…
Но в 1491 году, за считанные месяца до «конца света» в последних временах, когда Дмитрию-внуку не было ещё и восьми лет, а Василию-Гавриилу было всего тринадцать лет, больше всего следовало опасаться непутевых родных братьев, Андрея Большого и Бориса, особенно первого. Государь, действительно, при малолетних Дмитрии и Василии, больше всего боялся «неисправления» и измены претендента на престол брата Андрея Большого в 1491 году, как раньше удельного князя Ивана Можайского. Он боялся замыслов Андреевых после своей смерти, проницательно предвидя, что тот сам может взойти на престол. Что с его заговорами и переманкой государевых людей с его ведома могут случиться страшные разрушительные усобицы между Дмитрием-внуком и сыном Василием, когда Андрей Большой сможет играть на чувствах тщеславных матерей-царевен Софьи и Елены, используя ту же историю с «тверским приданым» – узорочьем покойной Марии Тверской – в своих корыстных интересах…
«…и станут они воевать друг с другом, а татары будут Русскую землю губить, жечь и пленять и дань опять наложат и кровь христианская будет литься, как прежде…» Не хотел государь, чтобы было, как прежде… Потому и брата бросил умирать в темнице, чтобы после гибели его остаток жизни каяться…
3. Интриги и сношения
Случай с Андреем Большим, даже под угрозой заточения и исчезновения дерзнувшим открыть глаза старшему брату на корыстную супругу, естественно, возбудил в государе мгновенную бурную, яростную ненависть к Софье. В пылу гнева государь, при резком объяснении на грани окончательного разрыва, даже бросил в лицо страшное обвинение супруге Софье:
– Раз ты оказалась способной пойти на подлог с тверским приданым Марии, выдав его за своё византийское приданое… то, глядишь, ты и к гибели сына Марии могла быть причастна… Ненавижу…
Софья вся собралась в яростный комок ответной ненависти к супругу, в силу ряда причин отринувшего законную византийскую династическую ветвь и сделавшего ставку на тверскую династию убитого Ивана Молодого. Она была близка к апоплексическому удару, когда прошипела:
– Ненавидь… ненависть схлынет… А на престоле должен сидеть твой и мой первенец Василий-Гавриил, зачатый по воле святителя Сергия Радонежского… – Она хотела что-то добавить, но нахлынувшие спазмы рыданий не позволили произнести ей ни слова. Государь, видя, что та в состоянии аффекта близка к глубокому обмороку, только раздраженно махнул рукой, и вышел, вызвав Софьиных служанок.
Но эта мгновенная государева ненависть не могла быть безответной. Как камень, сорвавшийся с вершины горы, способен вызвать камнепад и губительную лавину, так и презрительные негодующие слова, обращенные к царевне-римлянке, вызвали стремительную ответную лавину византийских интриг, возбудив с тех пор в Софье Палеолог ненависть к официальному государеву престолонаследнику Дмитрию-внуку и к своей династической сопернице Елене Волошанке.
Пока был жив отец маленького Дмитрия, великий князь Иван Младой, обожаемый государем Дмитрий-внук не представлял никакой непосредственной угрозы для «римлянки» Софьи. Однако после смерти Ивана Младого, заточения Андрея Большого, выборе официального преемника государя и признании в ненависти Ивана Васильевича к супруге, Дмитрий-внук превратился в серьёзное препятствие на пути Софьи и её сына Василия-Гавриила к московскому престолу после смерти государя.
После государева выбора себе в преемники семилетнего Дмитрия-внука любовь его к милому добродушному ребёнку сделалась столь велика, что Софья даже стала открыто досадовать, что государь перестал обращать внимание на двенадцатилетнего сына-первенца Василия и других их детей. Софья имела и другую причину досадовать на Дмитрия-внука, поскольку считала, что Василий происходит от более родовитого царского корня, ему, а уж никак не Дмитрию-внуку, по праву принадлежал герб Византии, Восточной Римской империи, и Софья чуть ли не каждый миг внушала послушному ей сыну Василию самое высокое мнение о своём происхождении, своих царских правах на трон.
До Софьи доходили дворцовые слухи, что, тем не менее, находились многие другие знатные московские вельможи, и их было явное большинство, считающие, что по праву справедливости, престол должен принадлежать Дмитрию-внуку, сыну всеми любимого великого князя Ивана Младого из старинной тверской и можайской великокняжеской династии. Доходил и другой боярский отзыв о новом порядке вещей, принесённом Софьей из Константинополя и Рима:
«Как пришла в Москву римлянка, а с ней греки и венецианцы и прочие латиняне и униаты, вся Русская земля замешалась, а дотоле что Русская земля, что её новая столица Москва жили в тишине и миру. С римлянкой в замешение пришли перемены великие и странные для Руси Святой, обычаи новые, как при царях византийских, и разброд из-за латинян и униатов; недаром жидовская ересь в противовес им объявилась и прыщом на теле русского православия выскочила. Жалко Русь Святую уходящую в небытие в нестроении… Которая земля перестанавливает и изменяет свои обычаи, та земля не долго стоит, переменам противясь, а с переменой обычаев и устоев жизни одна суета сует и разор грядущий… Лучше старых обычаев и традиций держаться, а их можно соблюсти лишь при воцарении старинной тверской и можайской династии Дмитрия-внука, но никак уж при византийском династическом смущении русских земель и народов… Лучше Дмитрия-внука со старинными обычаями держаться, чем Василия в грядущих новых замещениях и смущениях… После византийских перестановок обычаев и традиций, глядишь, при Василии из византийского и римского корня устранится и влияние родовитых бояр на дела государевы, так и без боярской думы и, вообще, без бояр обойтись можно… А потом можно будет в византийском смущении и родичей губить, и уделами овладевать, и боярам и дворянам некуда уже будет со своей русской земли отъехать…»
Честолюбивые великие княгини Софья Палеолог и Елена Волошанка скрыто ненавидели друг друга, но на людях при дворе не подавали вида, скрывали чувства за маской показушного радушия и бьющей через край приветливости и улыбчивости. Маленькие княжичи двух матерей, непримиримых соперниц, окруженные каждый своим кругом, росли сами по себе, не таясь высказывая свою нелюбовь друг к другу.
Великие княгини только раз предприняли попытку силой заставить своих сыновей, Дмитрия и Василия поиграть вместе в их высочайшем присутствии. Только что из этого получилось, когда великие княгини мило и ни о чем пикировались между собой?..