Я попробовала открыть Врата. Результат оказался ожидаемым — никаким. Магические щиты настолько плотно закрывали этот мир, что потребовалась бы вся Сила Братьев, чтобы пробить защиту. Скорее всего эти щиты были созданы жрецами. Что в этом мире было столь ценным, что стоило потраченных усилий? 

Моя Сила продолжала возвращаться. Я раскрыла свои крылья, те самые, дарованные всем Духам, крылья, что соединяли плоть и магию, и поднялась в небо. 

Степь казалась бескрайней, но вот на горизонте блеснуло острое лезвие воды — река. На ее берегу белели руины города. Я спустилась на землю там, где некогда находилась главная городская площадь и где стояло единственное полностью целое здание, очень похожее на храмы эль-туань. Пожалуй, это тоже был храм. Воздушный, словно невесомый, построенный из материала, напоминающего голубой мрамор, он рвался ввысь, а его тонкий шпиль иглой пронзал небо. Храм был все еще пропитан старой магией и не чувствовал течения времени, тысячелетия пролетели для него, как минуты. И… 

Ах, да. Я больше была не одна.

Жрецы пришли вдвоем. Может быть, те же самые, что провожали меня в зал очищения. А может, и нет — тогда я не запомнила вкус их магии. Вкус необычный и одновременно знакомый, словно любимое блюдо, приправленное экзотической специей. 

Жрецы молчали, так что я заговорила первая:

— Вы сказали, что я вернусь собой, или не вернусь вовсе. Я стала собой.

Один из жрецов покачал головой:

— Мы не можем допустить бессмертное существо в миры смертных. Слияние, созданное тобой, извращает природу и не должно существовать. Ты видишь, что сотворили здесь подобные тебе, те, кого смертные называют Духами Бездны. Мы не позволим этому повториться.

— Они всего лишь мстили за Отца, — я неопределенно пожала плечами. Мне было немного жаль погибшую расу, но не настолько, чтобы сомневаться в мудрости Братьев. Все же я была самой младшей из Духов, а память Старших простиралась до начала времен. 

— Они сотворили зло, — твердо произнес второй жрец.

— Но ведь и вы тоже — Его Дети, — я наклонилась вперед, пытаясь проникнуть сквозь барьер их ледяного совершенства. — Это Властелин породил вас. Разве вы не можете понять, что народы, отвергшие Отца, должны быть наказаны? Они заслужили свою участь.

Я сделала шаг назад и широким жестом обвела все вокруг:

— Я вижу: эта раса понимала и умела ценить прекрасное. Этот мир показал мне, что они сами были воплощением красоты… — я тихо вздохнула. — Но они предали Отца и Братья уничтожили их. Мне жаль. 

— Ты хочешь повторить путь своих Братьев, — покачал головой первый жрец. — Мы ведь тоже смотрели в Зеркало Истины.

— Я еще не приняла окончательного решения, — я улыбнулась. — Возможно, я оставлю кадари жизнь.

— Мы не позволим тебе вернуться в реальный мир, — твердо сказал второй.

Я тихо засмеялась:

— У вас не хватит на это сил. Уже не хватит.

— Мы пытались спасти смертную, чье тело ты захватила, — грустно произнес первый жрец. — Теперь нам остается только уничтожить твою материальную оболочку.

— Слияние завершено, — сказала я мягко. — Мы с ней единое целое. 

— Тогда что с тобой, о Воплощенная, будет, если мы по всем правилам уничтожим твоего эль-эро? — так же мягко спросил у меня второй жрец. 

Я вздрогнула — этого я не ожидала.

— Таково ваше понятие о справедливости? — мне стало больно так, словно мои близкие предали меня. Они же Братья — разве они могут так поступить?

Я встряхнулась, избавляясь от лишних эмоций. Нет, они были мне никто и будут никем, пока Отец не вернет им память и они не займут того места, что их по праву. А до тех пор мы останемся чужаками.

— Что значит жизнь одного смертного по сравнению со спасением миллионов? — вопросом на вопрос ответил первый жрец, а второй добавил:

— Мы помолимся за следующее счастливое воплощение его души и души той смертной, чье тело ты забрала.

Я молча смотрела на жрецов. Я не собиралась объяснять, что я всегда была Риэль, с того момента как восемнадцать лет назад искра жизни зародилась под сердцем королевы.

Мервин… Я знала, что значило по всем правилам уничтожить чьего-то эль-эро. Это была долгая и мучительная казнь как для физического тела, так и для магии смертного. Эррэ Мервина, разрушаемое слой за слоем, будет инстинктивно тянуться ко мне за помощью, за магией, и даже расстояние между мирами не станет этому помехой; а я не смогу отказать, и это будет длиться до тех пор, пока, полностью истощенные, мы оба не погибнем.

Чем сильнее маг, тем дольше длится умирание. Мервин, с его уникальной для эль-туань способностью к магии Тьмы, проживет несколько недель — меньше, чем мне понадобится, чтобы вырваться из этого мира-ловушки, и намного больше, чем он сможет выдержать и не сойти с ума от боли. Задолго до рождения в теле Риэль мне довелось видеть и чувствовать, как это происходит… С тех пор я убивала быстро и чисто, и ненавидела пытки. 

Жрецы решили, что нашли мое уязвимое место, и они были правы. Но для меня, кроме как покориться, либо умереть вместе с Мервином, был еще один путь: самой убить своего эль-эро. Если, когда его боль свяжет нас единой цепью, я отдам на зов больше Силы, чем смертный способен выдержать, его сердце разорвется. Быстрая и почти безболезненная смерть. Поистине освобождение — по сравнению с тем, чем угрожали жрецы. 

«Не хочу!» — из глубины сути поднялся крик. — «Не хочу убивать его!»