Тем временем к собеседникам, стоящим под жестяным козырьком крыльца, стал приближаться еще один человек, тоже находившийся под навесом, но передвижным. Это был полугодовалый малыш, которого, как кенгуренка, несла в специальном рюкзаке на животе молодая мама фундаментальной наружности. Крышей для младенца служила выдающаяся грудь родительницы. Дите глядело на мир широко распахнутыми глазками и пускало слюни.

– О, какой богатырь к нам пожаловал, – сказал Хлобыстин, когда женщина с ребенком подошла ближе. – А какие пузыри красивые пускает.

– У нас зубки режутся, – нежным голосом ответила женщина. – Скажите, агентство недвижимости здесь?

Получив утвердительный ответ, она выяснила, где находятся специалисты по купле-продаже, и пошла к указанному залу. Григорий посмотрел вслед женщине и сказал Осташову: «Может, это к тебе клиент?» – а сам закатал рукава и направился к «опелю».

Войдя в зал купли-продажи, Владимир увидел посетительницу с малышом, который почему-то расплакался. Рядом суетился начальник отдела Мухин.

– А вот посмотри, какие у дяди есть погремушки. – Мухин достал из кармана связку ключей и начал энергично трясти ею перед лицом ребенка. Тот поутих, реветь прекратил, лишь похныкивал.

– Не надо ничего этого, мы сейчас успокоимся, – сказала женщина.

Она выудила из сумочки сухарик, а затем, по-лебединому изогнув шею, заглянула под навес своей груди: где он там, сыночек? – и вложила сухарик в его ручку. Сухарик окончательно отвлек младенца от его горестей, и он умолк – надо было попробовать сухарик на вкус, а заодно посредством этого сухарика почесать раздраженные десны в тех местах, где прорезались зубы.

Осташов решил, что сейчас удачный момент, чтобы поработать, а заодно посредством этой работы показать недоверчивому гендиректору, на что он способен. Выразительно глянув на молодую мамашу, он спросил у Мухина, не найдется ли для него какой-нибудь свежей заявки на покупку квартиры. В ответ начальник отдела с иезуитской улыбочкой предложил ему попробовать найти подходящие варианты для тех клиентов, что занесены в компьютерную базу данных агентства.

Помня определения, которыми наградила этих базовых клиентов Ия, Осташов тем не менее уселся за компьютер и с горящими глазами принялся нажимать на клавиши. Владимир опасался, что соседка опять подсядет к нему, чтобы что-нибудь еще объяснить, но Ия работала – только бант подрагивал: она говорила по телефону, потом лихорадочно искала информацию в компьютере, потом опять хваталась за телефонную трубку, ей было явно не до него.

Промучившись с непривычки около часа, Осташов подобрал в базе данных с дюжину трехкомнатных квартир для одного клиента, который показался ему перспективным. Затем он стал методично названивать по номерам, указанным в графе «Контактный телефон хозяина квартиры», и был немало удивлен тому обстоятельству, что раз за разом на другом конце провода отвечал не хозяин жилья, а свой же брат риелтор – человек из аналогичного агентства либо частный маклер, работающий нелегально, на дому.

Почти никто из них не мог сказать сразу и наверняка, продаются ли квартиры, которые они представляют на рынке недвижимости, или уже нет. Посредники просили дать им время, чтобы навести справки. Причем, как вскоре понял Владимир, часто эти люди имели доступ не к владельцу апартаментов, а лишь к следующему посреднику. Который, разумеется, в свою очередь тоже мог оказаться в полном неведении относительно судьбы искомого жилья. И однако при всем при том почти всякий, с кем беседовал Осташов, жарко уверял его, что квартира, скорее всего, не продана и что лучше ее на свете не найти.

Такова уж была в те годы специфика риелторской деятельности. Где-то, ну скажем, в центре Москвы, в каком-нибудь уютном Столовом переулке, или на окраине, на невзрачной Дубнинской улице, жилье могло уже обрести нового хозяина, и уже этот хозяин мог сделать в квартире освежающий ремонт, и, как полагается по народной традиции, могла быть пущена в квартиру кошка для точного определения мест, благоприятных для размещения кроватей, и могли быть размещены сами кровати, и накрыты столы, чтобы справить новоселье, а квартира все еще оставалась во множестве баз данных и крутилась-вертелась в торговом водовороте. На ее счет строились виды, риелторы с азартом предлагали квартиру друг другу и покупателям, расхваливали, не жалея красок, настоятельно советовали «посмотреть, прежде чем отказываться».

Когда спустя пару незаметно пролетевших часов Осташов добрался до конца списка, то выяснилось, что клиенту он может показать только две квартиры.

И вот, волнуясь по поводу первых в его практике переговоров с покупателем, Владимир набрал нужный номер.

Сейчас он расскажет о достоинствах каждой из квартир. Покупателя наверняка заинтересует хотя бы одно предложение. И тогда надо будет тут же брать быка за рога и назначать время просмотра. Скажем, на сегодня.

– Из агентства недвижимости? – послышался вялый голос в телефонной трубке. – Уже не надо. Купили мы квартиру. Господи, всё звонят и звонят.

«Это ничего, – подумал Осташов. – Ничего. Нужно было сначала позвонить клиенту и спросить у него, клиент он или нет, а уж потом… Просто ни одна тупица меня об этом не предупредила, а сам я, дубина, не догадался. Ничего. Все в порядке».

Владимир пододвинул к себе клавиатуру, нажал несколько кнопок, и на синем фоне экрана в специальном окошке появился список покупателей. Осташов принялся названивать всем подряд, без всякого разбору. Однако теперь появилось другое препятствие. Очень скоро он понял, что так же, как и в случае с хозяевами жилья, в списке клиентов-покупателей в основном фигурируют все те же риелторы. Которые не знают, а нужна ли, собственно, их покупателю квартира, или он уже ее приобрел, или передумал приобретать, или, к примеру, помер – с кем не бывает? Путь к покупателю нередко пролегал через нескольких посредников. Когда пятнадцатый по счету маклер, энергичным голосом нахваливая клиента, попросил время, чтобы выяснить, не отпала ли у того надобность в квартире, Осташов положил трубку и закрыл глаза.