Меня разрывало на части от мысли, что кто-то другой, а не я, дышит им в этот момент, смотрит открыто в глаза, слышит низкое звучание голоса, целует вертикальный шрам на шее. О, моя фантазия не знала ни границ, ни сострадания. Она быстро и безошибочно дорисовывала интимные подробности, черпая нужные кадры из просмотренных с Таськой ради прикола порно фильмов. И это было жестоко.

Я трогала себя руками, исследовала, представляя, что это не мои пальцы сейчас ласкают затвердевшие соски, а Лёшкины, и такое желание пронзало низ живота, что хоть на стенку дерись. Но я так ни разу и не довела себя до оргазма. Не потому, что не умела или относилась к самоудовлетворению, словно к чему-то постыдному. Нет. Просто считала это неправильным.

Я хотела принадлежать только одному мужчине. Подарить свое тело только ему одному и свой первый оргазм хотела испытать тоже только с ним. Мне хотелось остаться чистой, никем не тронутой только для него одного. Хотелось, чтобы он был первым во всех смыслах.

С каждым прожитым днем, минутой и секундой, моя любовь крепла в разы и одновременно изнывала, задыхалась, мечась взаперти, будто загнанный зверь. А вместе с ней, не имея возможности выговориться, открыться, изнывала, исходила кровью израненная я.

Выходные прошли, будто в бреду. Семёновна едва не силой заставила проглотить овощной омлет и насильно влила приготовленный лично для меня фруктовый кисель. Я и сама понимала, что надо вытаскивать себя из этого состояния, но как? Напиться? Не поможет. Проверено. Забить на учёбу и бесконечно тусить в клубах? Ещё чего. Мне мое будущее и независимость от Скибинского важны ничуть не меньше, чем любовь к Лёшке.

А может… наведаться на могилу к матери, выговориться, облегчить душу? Тем более, что потом и к Машке получится заглянуть.

Решено. В понедельник еду в родной город. Главное, ускользнуть от Пашки. Мне претила сама мысль, что он попрется за мной к матери и будет созерцать накопившуюся в душе исповедь. Не хочу, чтобы Вика узнала о моей слабости, а Лёшка — тем более. Это сугубо личное. То, на что никто пока не имел права.

Осуществить задуманное помог Арсений. Как только позвонила ему и рассказала о поездке, он тут же вызвался подсобить, подключив к операции по «запудриванию мозгов» Павла самую красивую девушку потока — длинноногую блондинку Нику.

И как бы Тася не призывала следовать разработанной стратегии по соблазнению неприступного во всех смыслах «самца», я вынуждено нарушила некоторые её пункты.

На смену привычной, едва прикрывающей задницу юбке, пришли удобные джинсы, на ногах красовались ничем неприметные кроссовки, а на плечах от резких порывов ветра вздувалась самая обычная джинсовка.

Казалось, даже небеса благоволили мне. С самого утра зарядил проливной дождь, так что моя «спецодежда» ни у кого не вызвала подозрения. Вика уехала на комбинат ещё с первыми лучами солнца, сославшись на приезд какого-то опупенного делового партнера, а вот Лёшка… Лёшка, на удивление всех и вся остался дома. Только вместо того, чтобы проваляться в постели, наслаждаясь долгожданным отдыхом, он какого-то хрена выперся на улицу и, окинув меня с ног до головы колючим взглядом, выдохнул в атмосферу густое облако сигаретного дыма.

Закон подлости, не иначе.

Значит, вчера, позавчера и поза-позавчера он не мог так покурить, провести меня долгим, пристальным взглядом до самой машины, а сегодня — пожалуйста. Я едва выдавила из себя элементарное «Доброе утро». А когда он ответил чуть хрипловатым после сна голосом: «И тебе того же» — позорно споткнулась.

Между лопаток жгло невероятно. Еле сдержалась, чтобы не обернуться и не оценить произведенный фурор. Наверное, лыбился на все 32. Да и Пашка подозрительно хрюкнул, правда, тут же взяв себя в руки. Супер. Умею я привлечь внимание, ничего не скажешь.

Только сев за руль смогла перевести дыхание, скинув с плеч скопившееся напряжение.

Всё будет хорошо. Никто ничего не заподозрит. Не зря же я вчера во всеуслышание заявила, что сегодня после пар намечается факультатив, так что буду поздно. Никаких проблем не должно возникнуть в априори.

Как и было оговорено раннее, я, следуя тщательно разработанным Сеней указаниям, припарковалась на стоянке возле университета и как ни в чем не бывало пошла на пары.

Чтобы лишний раз не палиться, пришлось прошмыгнуть в главный корпус, подождать Нику и, дав ей четкие наставления, выждать, пока её одетая в прозрачный дождевик фигурка не замаячит перед внедорожником Павла.

Что она там ему плела, я уж не знаю, но, пользуясь трехминутной заминкой, бросилась обратно на улицу к поджидающему за углом Мироненко.

— Привет, Сень, — запрыгнула в его Мазду, вытирая с лица дождевые капли.

— Ну, привет, — заулыбался довольно. — Погнали?

— Погнали, — выдохнула облегченно, радуясь положенному началу.

Чтобы не подставляться самой и не подставлять Пашку, мы договорились съездить по-быстрому. Три часа на дорогу, два часа в гостях, и три часа на обратный путь. И если мне будет чем заняться, то Сене придется коротать время в одиночку. Некрасиво получается. Он ради меня организовал своего рода побег, а я собиралась бросить его пускай и не в большом, но всё же чужом городе. Не по- дружески как-то.