Этот то что здесь делает? Голубятником Юрий Алексеевич был? Надо у Вадика спросить — он всё знает…

На сотке изобразили Пушкина. Равных ему не нашлось, а поэтому на второй стороне банкноты был дуб с цепями и котом, а ещё прочие его персонажи.

Крупнее бумажек не было. Ну и ладно…

Мишка вернулся в торговый зал и Валентине массандровского мускателя купил. Всё по справедливости — он пива выпьет, а Валентина пусть винишком побалуется. Первое января сегодня или не первое января? Праздник или не праздник? То-то и оно…

Глава 34 Перед финансовой бурей

Утром, как проснулся, у Вадима Анатольевича поясница побаливала и мышцы спины не очень хорошо себя чувствовали. Вроде и не стар, а вот ведь…

Всё правильно — синдром чужой кровати.

Вадим Анатольевич за годы работы в меде много чего от коллег нахватался и сейчас сам себе зачастую диагнозы ставил. Наташа над ним посмеивалась — сравнивала его с третьекурсником. Они, как начнут клинические дисциплины изучать, тоже всем начинают диагнозы ставить, считают себя умными и всё знающими. Ну, и у себя всякие болезни находят — от многих знаний получаются у них многие печали.

Вадим Анатольевич как-то заметил, что только он в гостинице переночует или в поезде поспит — сразу у него спину ломит. Рассказал про это знакомому профессору с кафедры неврологии. Он то и про чужую кровать его просветил. Дескать, к своей то родной и любимой кроватке ты привык, а тут новое ложе. От этого и возникает данная проблема — не привык твой организм к новому месту для сна… Ничего страшного — у многих такое бывает. Пройдёт — не родимое.

Вадим Анатольевич только глаза открыл, а Иван уже чайник кипятил.

— Чай не пил — какая сила, чай попил — совсем ослаб, — озвучил он народную мудрость, которую ещё в армии узнал.

Служили с ним узбеки — они ещё и не такому научат.

— Что у нас к чаю то есть? — осведомился Вадим Анатольевич.

— Сахар, — честно ответил охранник.

— И всё? — такой вариант ответа Вадима Анатольевича не очень обрадовал.

— Вчера всё съели, — прозвучало в ответ. — До последней крошечки.

Понятно, на Влада и Вадима Анатольевича Иван не рассчитывал, не знал, что нелёгкая их в аэропорт принесёт.

— Пойду до буфета, возьму что там есть. — Вадим Анатольевич один чай пить не хотел, не было у него такой привычки.

В буфете аэровокзала очереди не наблюдалось, только тепло одетая женщина своё рабочее место сторожила.

— Что у вас есть? — потревожил её дрёму Вадим Анатольевич. — Чем порадуете?

— Всё на полках выложено, не видно разве? — не очень любезно прозвучал ответ.

Вот ведь, сколько лет уже при капитализме живём, а работники торговли всё никак не перестроятся… Непонятно почему выше покупателя себя считают, хотя с его руки и едят…

Ассортимент предлагаемого авиапассажирам и их сопровождающим разнообразием не радовал. Цены же поражали. Не дешевле, чем во Внуково или в Домодедово. Сколько же они тут накручивают? Совсем страх потеряли…

Заветренные бутерброды Вадим Анатольевич купить побоялся — здоровье не железное, пожалеть немного себя надо. Приобрёл печенье «Юбилейное». Его впервые начали производить ещё в Москве на кондитерской фабрике товарищества «С. Сиу и Ко», основанного французским парфюмером Адольфом Сиу. Выпуск этого печенья был приурочен к 300-летию династии Романовых в 1913 году. В 1920 году, после революции семнадцатого, фабрика была переименована в «Большевик». Перед этим её национализировали.

Ну что, императорская семья этим чудом лакомилась, а значит и Владу, Ивану и Вадиму Анатольевичу данное печенье тоже подойдёт.

Одной бумажки с Пушкиным не хватило, пришлось две отдать. Во как. Когда- то сторублевка деньгами была, а сейчас на неё ничего толком и не купишь…

Вадим Анатольевич вспомнил, как Мишка второго января девяносто восьмого, когда он с Валентиной к ним в гости пришли, новые деньги на стол выложил и горд был, как будто сам их дизайн разработал и отпечатал.

— Смотри, Бакалавр — сотка. Больше пятнадцати баксов на наши деньги тянет, — объяснял он Вадику.

Вадим Анатольевич тогда даже посмеялся — Михаил уже доллары нашими деньгами считает… Дожили в России-матушке…

Не долго, правда, такой курс у рубля был. Скоро российская валюта в разнос пошла.

В мире бушевал экономический кризис, а природные катаклизмы ему ещё остроты и прибавили. Правда, такого дурдома как сейчас с погодой ещё не было, всё только начиналось. Нефть-матушка и газ-батюшка в цене и рухнули, а для России это было как серпом по одному месту. Наша нефть в августе девяносто восьмого того мира, где Вадик сейчас имел счастье жить до двенадцати зелёных за бочку скатилась. Страна к тому же была в долгах как в шелках, а отдавать стало нечем…