– Мир, а здесь очень даже не плохо. Ты стала нервничать? Тебе не нравится, как мы уложили наши вещи в чемоданы?

Не поняв намёка, она тут же ответила:

– С чего ты взял? Мы же вместе укладывали их. Это у нас получилось очень даже неплохо.

– Ну, если нет желания вновь перекладывать вещи здесь в этой толкотне, то, пожалуйста, улыбайся, нарисуй на личике полное спокойствие.

– Чему улыбаться? Мне как-то не хочется улыбаться. И какое может быть в этих условиях спокойствие? Мы опять не двигаемся. Скоро дадут отправление поезда, а мы ещё не прошли таможню. Смотри-ка, таможенники спокойно болтают и ничего не делают.

– Они уже давно работают. Прошу, не показывай им своего беспокойства. Ты ведёшь себя так, будто везёшь вещь, строго запрещённую к вывозу за границу. Наблюдая за твоим беспокойным состоянием и нервозностью, они перероют все наши вещи в поиске того, за что ты так показательно переживаешь. А если не найдут в вещах, то устроят личный досмотр.

– Как личный досмотр?

– Разденут тебя и меня до нага и заглянут даже в интимные места. А вдруг мы прячем «это» именно там. Если не хочешь такого исхода, то срочно успокойся и улыбайся, но только не таможенникам, могут понять по-своему. И вообще, не смотри на них.

Мира всё быстро поняла и тут же на глазах стала образцом спокойствия с немного натянутой улыбкой. Теперь она вообще не смотрела на таможенников и, улыбаясь Мурату, стала спокойно и тихо рассуждать вслух:

– Нет, я такого не хочу. А вещи мы так их старательно уложили в домашних условиях, что я никак не хотела бы укладывать их опять, да ещё в этих ужасных условиях.

– Молодец, что перестала играть роль контрабандистки. Рад, что ты всё поняла!

– А ты, почему не рассказал мне об этом всём раньше? Я бы стала непрерывно улыбаться ещё, когда только въезжали в Брест. Смотри-ка, а ведь не все улыбаются и многие очень даже волнуются. Их сразу видно. Вот вы какие, аленькие цветочки!

Между тем, таможенники приступили к своим прямым обязанностям. Одним приходилось только открывать чемоданы, а другим – ещё и выкладывать и распаковывать свои вещи. А вот одну представительницу слабого пола увела в боковую дверь соседней комнаты женщина в форме таможенника. Понятно, что увели её для производства личного досмотра.

Когда очередь дошла до Муратбаевых, пожилой сотрудник таможни, обращаясь к Мурату и улыбаясь, задал вопрос:

– Пограничник! У нас в Бресте пограничники – уважаемые люди. А вот, чтобы пограничник пересекал бы нашу границу и убывал бы в Польшу – это крайняя редкость. Вы в первый раз едете за границу?

Сразу же последовал однозначный ответ:

– Да, в первый раз едем туда!

Затем пошли другие не сложные вопросы и ответы на них:

– Кто с вами едет, товарищ лейтенант?

– Жена!

– А дети?

– Что дети?

– С вами дети едут?

– Нет! Детей нет!

Таможенник быстро просмотрел декларации Муратбаевых, проставил в них свои отметки и, возвращая их лейтенанту, сказал:

– Проходите!

Видя, что все предоставляют свои вещи для досмотра, Мурат пожелал уточнить:

– Чемоданы открывать?

Таможенник внимательно посмотрел на Мурата, улыбнулся и ответил:

– Не надо, я уже всё видел. Проходите!

Процедура таможенного контроля у Муратбаевых заняла всего-то каких-то пару минут. Ещё час назад Мурат полагал, что прохождение таможенного досмотра займёт гораздо большее время.

На выходе из зала пограничник, внимательно проверял паспорта, внимательно сличал фото и ставил свою отметку в документе. Взяв в руки синие паспорта Муратбаевых, пограничник быстро открыл в них нужные страницы, поставил свою печать, даже не сличая в них фото с владельцами документов, улыбаясь лейтенанту пограничнику, вернул их и пожелал Мурату и Мире счастливого пути. После чего Муратбаевы сразу попали на перрон. В последующем, сколько бы Мурат ни пересекал государственную границу в Бресте туда или обратно ни разу не видел офицера пограничника в форме, убывающего за границу или возвращающегося оттуда. Возможно, по такой редкой причине пограничники на таможне Брест уважительно относились к своему «собрату» пограничнику в лейтенантской форме.

А в тот первый раз Мурат и Мира впервые видели пустой привокзальный перрон, оцепленный вооружёнными пограничниками. Прошедшие таможенный и пограничный контроль не имели возможности «прохлаждаться» на свежем воздухе свободного от пассажиров перроне. Пограничники торопили отъезжающих не задерживаться на перроне и быстрее занимать свои места в вагонах. При этом прапорщик пограничной службы помогал входящим на перрон визуально отыскать указанный в билетах вагон.

Пройдя в свой вагон, Муратбаевы легко отыскали нужное им купе и устроились на своих местах.

Мурат сожалел, что он с Мирой в этот раз не имели возможности посетить Брестскую Крепость-музей. При поездках в отпуск также не получалось попасть в саму Брестскую крепость. Просто не хватало времени. Дело было в том, что в Брест поезд из Польши прибывал в пять часов утра, то есть очень рано. При этом все пассажиры, по прибытии из Польши в пограничный город Брест, со своими вещами, на ходу обгоняя друг друга, спешили в привокзальный обменный пункт валюты. Огромная живая очередь в несколько колонн (по количеству кассовых окошек обменного пункта) бурлила в просторном зале. Отдельные бывалые пассажиры не проявляли суеты. Муратбаевы, в 1976 году впервые попав с поезда в зал обменного пункта, не подозревали о таком столпотворении народа. Буквально минут через пять все окна обменного пункта распахнулись. За каждым окошком сидели по два работника в армейских погонах младших офицеров. Очередь двигалась очень быстро. Работники обменного пункта тратили на одного очередника примерно максимум полминуты. Офицеры за окошками работали виртуозно.