— А дедушке не больно было?

— Нет, что ты! Его душу еле успели отловить, когда дедушка умирал от старости, что для нас, драконов, редкость. Так что он рад, что смог продолжить существование.

— Подожди, но ведь, если подумать, вы бессмертны! Тело умерло, перешли в другое, и всё!

— Не все так просто. Наши души имеют некую… прочность. Чем больше мы переселяемся, тем сильнее разрушается душа. В конце концов, душа просто раскалывается на кусочки.

— А восполняете количество душ посредством размножения?

— Да. Жить то хочется!

— Понял.

— Хм, что-то они там опять расшумелись. Пойду, шугану.

Он же сейчас моих пугать будет! Е-мое…

— Слушайте, а давайте мы возьмем чешую, когти, и пойдем? Я и своих заберу, чтобы у пещеры не топтались…

— Стас, ты чего? Испугался?

— Отстань, Вова!

На меня с укоризной посмотрели почти все. Даже дракон.

— Чешую, говоришь… Один момент.

Дракон пошел в сторону сокровищницы, и чуть покопавшись там, достал большие лоскуты тонкой драконьей кожи, и когти. Но смотрелись они… блекло.

— Да, серовато… Сейчас.

Дракон аккуратно разложил чешую на полу, и нежно дыхнул на нее пламенем. Чешуя замерцала, но все так же осталась бледной. Дракон вдохнул поглубже, и выдал долгую струю огня. Огнемет чешуйчатый, блин… Но чешуя заиграла новыми красками. Она все так же была красной, но приобрела тот же блеск, что и чешуя на самом драконе.

— Вот, бери. Месяц продержит цвет, дальше тускнеть начнет. Да не боись, не горячее! Когти так отдашь. И чтобы претензий ко мне не имели больше!

— Да, да, хорошо. Спасибо за чай, я пошел…

— Как тебя проводить — как человека или как «героя»?

— Как человека, я не тщеславный…

— Вот и ладненько. Ну, удачи тебе.

Я выскочил из пещеры, волоча на себе шкуру дракона. Ко мне тут же подскочила Лимма, чем заработала неодобрительный взгляд Химелии.

— Вы убили его?!

— Хочешь, сходи, проверь. Только не забудь наложить на себя ветродуйное заклинание — хозяин пещеры не любит кучки пепла на полу.

— А… А как же…

— Идем. Надо отвезти чешую.

Надо валить отсюда! А то дракон расстроится… а грустный дракон может неплохо зажечь…

— По коням!

Лиэрина.

— Ох уж они «герои»… Все биться, сразить старого дракона… Нет, чтобы по-человечески поговорить. Я-то что, я не жадный. И чешуей поделюсь, и золота для правдоподобности отсыплю. Могу и научить чему полезному. А нет, приходят, «выходи на бой, сволочь чешуйчатая». Что мне, делать больше нечего? Вот ведь…

Да, старика заело. Даже для дракона семь тысяч лет — неплохой срок. Но насколько я помню, самый живучий дракон прожил около ста тысяч лет. Ну, на то они и драконы! Внезапно дракон замолчал, и я решила воспользоваться этой паузой.

— Простите, а как вас зовут?

— А я что, не представился?! Вот старый пень! Простите, ребят. Арсланг я.

— Приятно познакомиться, я Лиэрина.

— Хм… Лиэрина… Род случайно не Литэркоум?

— Д… Да.

— Ох ты ежики шипастые… Плохо, плохо…

— Что случилось?

— Да чай кончился… Шучу. Сейчас.

Дракон метнулся к куче соломы, чуть порылся там, и нежно понес к нам свиток, который в его лапах выглядел как маленькая заноза. Он аккуратно, при помощь драконьей магии передал мне свиток. Ну ка, что тут… «Leterkoum memento mori». Что?

— Простите, а что значит вот эта надпись?

— Которая?

— Я не знаю, как это прочитать.

Сидевший рядом Влад удивленно посмотрел на меня, потом помрачнел.

— Дай я.

— На.

Он прочитал надпись и еще больше помрачнел.

— Что там?

— «Литэркоум, помни о смерти».

Помни о смерти? К чему это?

— Там есть что-то еще?

— Да, но это не могу прочитать уже я.

— Там драконьи руны. Можете не пытаться. Я вам прочитаю. Кхм… «Проклятый вернется, да оттуда, откуда его не ждут. И вновь соберет он свой род под знаменами своими. Как сменит цвет Проклятый на черный, так и придет беда. Прокатится по земле волна людей, разрушая все ужасной магией, будут сверкать шары и лучи, города падут от великой силы того вала. Явится магия страшней — город-призрак явится из мира живых. Но победит волна врагов своих и уйдет, ни слова не сказав. Земля же пробудится, проснется огонь и ветер, взбунтуется вода, и из недр земных восстанет то, что ждет хозяина. Как только восстанет оно, клан, что в родстве и дружбе был замешан, погибнет, коль не сделает нужного шага.» Мне надо говорить про клан, «что в родстве и дружбе был замешан» с Проклятым?