Перекус шел довольно спокойно и сдержанно, хотя и уплетали воины еду за обе щеки с точно завидной обычному человеку скоростью. Но то был привычный для них ритм, и все они тогда ели так. Первый этаж здания постоялого двора был не слишком велик, по размерам не больше среднестатистической таверны, но с еще меньшим количеством столом и стульев, теперь явно с большим количеством посетителей, чем за все последние недели. Перед самой стойкой за столом сидели уже чуть напряженные и сосредоточенные на будущем штурме Кайла и Тиадрам, а с ними за столом с одной стороны сидели один современный воин, рыжий авантюрист в кожаной куртке, и сам Бог Страха. Чеистум ушел в сторону ворот, что соединяли трактом Кирпичники и сам Эмонсен, дабы там как следует осмотреться, и в одиночку, будучи в ночи самым незаметным из-за своей вуали, проверить состояние осадных механизмов перед штурмом. Люди общались между собой еще достаточно охотно, пускай и не слишком громко. Кто-то из группы осадных мастеров уже успел поведать товарищам Демонам, как и товарищам современным, но без особых знаний в сей стезе, разницу между использующими энергию падающего груза катапультами и использующими энергию натяжения веревки требушетами. Кто-то даже, быстро перекусив, решил использовать время отсутствия командира для пополнения сил отдыхом на втором и третьем этаже. Кто-то уже раскладывал на столах игральные кости и карты. Никто не мешал отдыху солдат, ибо Чеистум был бы заранее не против этого, и все об этом знали. Гоклон просто не любил лишний раз обмениваться информацией с окружающими людьми самым стандартным для того методом. Он был немногословен, но не только потому, что такова была его натура. Столетия назад топор одного имтерда повредил его рот, и ему долгое время было тяжело разговаривать. Со временем он привык вообще говорить как можно меньше, а если и делал это, его голос немного сбивался, и в словах промелькивало нечто похожее на неумелый свист.

— Волнуешься? — заметил Тиадрам легкую дрожь во взгляде Кайлы, что был уже минуту опущен в наполовину полную или пустую кружку.

Девушка оторвалась от мыслей, неуверенно подняв голову, и посмотрев в глаза не менее взволнованного друга. Она смотрела в них лишь пару секунд, но также легко улавливала в его взгляде дрожь. Не нужно быть семью пядями во лбу, чтобы понять, о чем они думали. Кайла преследовала Думу достаточно долго, чтобы понять, что он неспроста вечно путал следы, чтобы девушка его никогда не догнала. Когда она узнала о контракте, что он заключил с Дораном, и когда недавно услышала, что этот контракт завершен, ее поразила жуткая, сковывающая сам разум холодным страхом мысль. Он бежал от нее не по собственной воле, а потому, что того хотел Доран. Теперь Доран был над ним не властен, и Думе больше не нужно было бежать. Он ждал в городе лично ее, потому что сам хотел ее убить, и завершить дело, начатое так давно.

— Страх не порок, мои юные друзья. — неприятно кривя лицо, скорее всего пытаясь пережевать что-то из глиняной тарелки перед собой своими разодранными губами, про себя посмеивался Гоклон.

Все люди за столом посмотрели на него. Кайла и Тиадрам сразу поняли, что он говорил с ними, пускай и все еще на них не смотрел. Авантюрист и воин только неуверенно перебросились взглядами.

— Он есть механизм, что помогает нам выжить в самых экстремальных условиях. Нет ничего плохого в страхе смерти. Ее боятся все, ведь для нас нет ничего страшнее, чем потерять самих себя.

— Есть и люди, которые не боятся смерти. — добавил свое слово рыжий и худой авантюрист. Наверняка бывалый, даже по виду хорошо подготовленный к любым путешествиям и передрягам, да с мечом на боку под черным тканным дублетом.

— Смерть есть потеря жизни. Очевидно? — все-таки с привычной неприятной улыбкой поочередно посмотрел на всех своих слушателей за столом Гоклон. — Как очевидно и то, что человек, который не боится смерти, уже и сам не слишком жив. Либо он глупец, ибо не понимает, что ему предстоит, и не дорожит своей жизнью.

— Философия о смерти? — удивилась Кайла. — Так принято среди Демонов, или ты научился этому у Чеистума?

Своими словами Кайла ставила рамки общения с Богом и для всех своих товарищей рядом. Воин с толстым лицом, что был ближе всего к Гоклону, был поражен простотой общения девушки со столь великим героем, пускай и его товарищ авантюрист правее, что сидел вообще на краю стола, с самого начала был готов говорить так же уверенно, и всем видом это показывал.

— Хе-хе. Простите. Я люблю философию, и немного меняюсь, когда касаюсь ее. — так же весело улыбаясь, пусть и распространяя вокруг себя какое-то едва заметное уныние и грусть, опустил голову Гоклон. — Мы любим наш мир, каким бы он ни был, и рассуждения о нем, так или иначе, составляют всю нашу жизнь.

— Философия бесполезна. — допивая ягодный сок из своей кружки, уверенно и сверкая карими глазами заявил серьезный авантюрист. — Рассуждения о мире, дабы лучше его понимать? Мы узнали о Доране только пару дней назад, и почти никто не представлял, какой вклад в нашу историю он произвел за последние столетия. Нечего здесь обсуждать. Дурак тут не тот, кто не интересуется, а тот, кто думает, что что-то об этом мире знает.

Наступила легкая пауза.

— Хм. Что ж…в твоих словах есть смысл. — согласился Гоклон.

— Да, раз разговор уже сделался. — все-таки решился спросить о чем хотел, из-за чего уже сам минуту судорожно бегал глазами между собеседниками, молодой воин за столом справа от Гоклона. — Вам не кажется странным упорство нашего командира в войне с Дораном? Может быть, между ними есть какая-то связь, о которой мы тоже не знаем?

— Ничего особенного, пожалуй. Это обычная неприязнь и расхождение взглядов. — спокойно качал головой Гоклон.

— Но ведь вы находились в заморозке все последние 400 лет, и можете чего-то не знать.

— Разумеется. Но мне слишком о многом говорят его глаза.

— Глаза? — не поняли одновременно воин и Тиадрам.

— Зеркало души, как говорят. Для Бога Страха это многое значит. — уже грустнее вздохнул Гоклон. — Я смотрел во многие глаза, когда очнулся. Да, меня не взяли в число тех Демонов, что следили за сном прочих в Синокине. Я пробуждался по пришествию проверок лишь раз в пару десятков лет. Но даже по пробуждению я заметил изменения их глаз. Печально, но время никого не пощадило. Что Коллорин, его сестра Лорея, что и даже наш верховный Бог, Унзар…все потеряли прежний свет в глазах. Особенно ужасен был взгляд Серпиона. Он улыбался, встречая нас, и на мгновение его глаза сверкнули. Но им не от чего было сверкать — они всегда горели неиссякаемым светом. Вспышка буквально осветила бездну в его глазах, и мне самому…хех…стало страшно.