— Помнишь мост, который ты разрушил? — так же улыбаясь, но стараясь изображать серьезность, вздохнул Соккон.

— Ага. Круто было? — скорчив странную гримасу с улыбкой, кочевряжась поднял большой палец Френтос.

— Так вот, с другой стороны убежища Хемир был другой такой мост. На нем я встретил Лилику.

— Ого…

— Оттуда мы прошли в убежище, и там встретили Таргота.

— Ничего себе…

— А вам не кажется, что…тут стало как-то теплее? — задумалась Лилика, на всякий случай осмотревшись по сторонам, и думая, не могла это, в самом деле, ее согревать искренняя радость.

— В самый раз. Не хочется обсуждать все на морозе, чтобы между словами зубы стучали. — серьезно, хоть и уже спокойнее, подошел поближе к братьям и сестре Таргот, так будто специально собирая их в круг. Или квадрат.

— Тебе тут одному не должно быть холодно. — ухмыльнулся Френтос.

— Оставим шутки на потом. У нас много важных тем для разговора. Включая обсуждения твоего поведения, на которое уже пожаловался Соккон.

Френтос хихикал уже про себя и с закрытыми глазами.

Все они, вчетвером, все-таки собрались в одном месте, как того и хотел Геллар. Теперь они знали, что он им не враг, и Соккон даже сам договорился с ним о встрече здесь, под землей, уже совсем недалеко. От него они должны были узнать правду, что годами от них скрывалась, и от которой буквально могла зависеть судьба мира, или же исход Последней Войны, что ныне для мира было одним и тем же. Как бы они ни были рады видеть друг друга теперь — они еще многого друг о друге не знали, и не понимали, кого на самом деле видел так близко, перед самыми своими глазами. Тот, кого был рад видеть один, мог оказаться совершенно новым существом для другого, и даже для них, родных душ, это многое могло изменить. Улыбки с их лиц сами постепенно исчезали, пока они думали, как они будут рассказывать друг другу правду о себе, что они узнали за Эпоху Тишины, и которая для всех них была правда неприятна, которой они во многом страшились, но которую скрывать больше были не в силах. Их уши убаюкивала лишь звенящая тишина, изредка нарушаемая звуками биения их собственных сердец, сдержанным за еще дрожащими зубами тяжелым дыханием, даже обрывками шепота, которым они проговаривали про себя самые разные вариации начала рассказов, каждый раз обрываясь на каком-нибудь особенно болезненном для них слове. Сын убийцы их семьи, одержимый духом своего оружия древний монстр, победоносное знамя разжигателя войны против самой своей семьи, и только одна среди них чистая душа, что не зря была названа получателем знания, «Sokkon», или же ученый с языка самих Правителей. Именно на его плечах была роль судьи этих созданий жестокого мира, и только он, вобравший в себя за последние дни самые разные истины, мог и рассудить, и вынести им вердикт, какой был ими заслужен. Но что он сам мог сделать с их сомнениями и страхами? Ради чего на самом деле все они шли в Синокин, и чего в нем искали? Как и предупреждал их Негласный Правитель совсем, казалось бы, недавно — их мысли поглотив внезапный страх.

Все же, я не могу рассказать всего сейчас, и мне будет проще вернуться к этой истории позже, в части, посвященной истории Соккона, что и раскроет вам остатки тайн, связанных с его приключениями, что и связывают между собой истории его братьев и сестры, и которая окончательно раскроет для вас причину его смятения, как и причину его страха перед истинными личностями своих дорогих братьев и сестры. Сейчас я бы хотел заняться другой историей, связанной с новой стороной Бездны, о которой вы наверняка уже наслышаны, и которая так же немало повлияет на судьбу Кацер в будущем, и, поверьте, сыграет в ней невероятно важную роль. Историю Кайлы и Тиадрама, переплетенную с историями героев людей, их Археями, и даже самим Графом Думой. Время событий — следующее утро после исчезновения Соккона, день начала операции людей по уничтожению ардов Леса Ренбира, и он же день начала распределения по Западу войск людей. День, когда сами Кайла и Тиадрам, первыми вызвавшиеся стать добровольцами в рядах «охотников на чудовищ» среди Демонов и их новых коллег среди современных героев людей, начали свой собственный путь к Бездне города Эмонсена, а с тем к свету, что его еще мог ту Бездну развеять, с другой стороны города отправились Герои Шеагральминни.

Клинок меча Кайлы со свистом и скрежетом рассек хитиновый слой монстра, залив его черный кровью оказавшегося справа Тиадрама, самого ловко маневрирующего между ударами двух других монстров, в танце своих мечей за доли секунды отправив на пропитанную кровью землю сначала одного, и, всего через миг, второго. Звон и лязги оружия, крики чудовищ и воинов, заливали все поле боя вокруг них, но они были вовсе не в его центре. Кайла первая рванула на поляну, утащив так за собой и взволнованного, но менее решительного, Тиадрама. Она встретила в лоб самое агрессивное чудовище, похожее на краба с острыми длинными лапами, и пока она плясала перед ним то в приседе, то в прыжках, вращаясь с мечом будто волчок, прочие воины, вместе с Тиадрамом, уже обступили ее с разных сторон, оттеснив кучку монстров поляны дальше, так уже за почти минуту боя уйдя вперед на десятки метров от Кайлы. Строй людей был не слишком централизованным, и монстры также взяли их в кольцо, набежав из остального Леса, но там же были встречены вырвавшимися с дороги прочими воинами, мгновенно бросившимися в атаку при виде повышения объема противников вокруг своих товарищей. В боевом трансе звуки битвы были Кайлой почти не слышимы, и она была полностью сосредоточена лишь на своих противниках, которые вовсе редко успевали до нее добраться — их нагоняли мечи воинов уже по пути, и битва шла везде вокруг, позади и спереди, со всех сторон, ни на секунду не останавливаясь, но также с каждой секундой и затихая. Единицы людей падали оземь, но нигде еще живым не было свободного места для маневров от объема мертвых туш чудовищ под собственными ногами. Один за другим раздавались победоносные крики опьяненных битвой Демонов, за столетия заточения под землей, в ожидании, совсем забывших радость битвы, теперь, вкусив ее, вновь радуясь словно дети бегущей по венам, кипящей крови. Один за другим и всего за мгновения они убивали монстров, на убийство которых, в свое время, обычные люди даже делали заказы, неделями не находя для того смельчаков. Страшно представить, сколько этих существ собралось в одном том Лесу Ренбира, что уже почти час штурмовали величайшие герои людей, даже неся незначительные потери, до сих пор не слишком далеко прорвавшиеся даже с жестокими боями.

— Деревья падают! — только зарубив волкоподобного монстра перед собой, вытирая с нижней губы кровь, громко крича товарищам указал в сторону леса один из Демонов. — Приближается что-то большое!

С грохотом и треском, сопровождаемым тяжелым хрипом и визгом, из-за деревьев в нескольких десятках метров впереди от основного поля боя, расталкивая своей тушей и выворачивая деревья, вырвался забросанный землей по всему своему толстому панцирю огромный моллюскоподобный монстр. Почти все чудовища перед ним были уже убиты, а людей с каждой секундой, казалось, становилось все больше. Помимо Демонов и воинов Ирмии, среди них была пара охотников, авантюристы, и прочие люди, никогда прежде сами не бросавшие вызов ардам. Многие из них вызывались добровольцами в операцию по зачистке Леса Ренбира, собранную лично Богами, и были настолько воодушевлены фактом командования ими столь великих людей, что, в окружении прочих воинов, нередко забывали про безопасность. Одного такого не рассудительного юношу выбежавший из глубины Леса монстр с раздирающими уши визгами буквально разодрал на части, одним злобным взмахом своей мощной, будто паучьей лапы, разрубив тому живот вместе со старым железным нагрудником, сразу затем отбросив его ударом далеко вправо, протянув за собой моток его внутренностей.

Туши самых агрессивных монстров уже коптились на солнце по всей той арене, и монстры поменьше, не настолько злобные и кровожадные, уже начали медленно разбегаться в разные стороны при виде местного «чемпиона», с выпученными кривыми глазами под твердым острым от шипов панцирем, с множеством мелких мохнатых лапок и похожими на хлысты длинными усами, огромного и разъяренного гиперима.

— Мы займемся этим! — скакнула вперед, за тушу только что убитого ей панцирного монстра, Кайла. — Добейте отступающих!

Всего пара Демонов послушали девушку сразу, и то же сделали люди, изначально не являвшиеся воинами, тем более потерявшие волю к битве при виде подобного чудовища. Остальные воины, пускай уже закончили бои со своими врагами, были слишком разгорячены, и не собирались так просто отступать. «Наконец, будет настоящий бой!» — будто единогласно улыбались они, кривя рот на залитом кровью своих врагов лице, и чаще под шлемами. Оружие в их руках дрожало, а с быстрым и тяжелым дыханием бешеным ритмом сотрясали их грудь радостные сердца. Тиадрам уже смахивал с мечей кровь монстров, рассчитывая силы и маневры атаки, как, в то же время уже много раз сражавшаяся с подобными монстрами раньше Кайла, чуть присев, резко скакнула вперед, в самый лоб монстра, под устрашающий рев того растворившись во вспышке Зеленого Пламени почти перед самым его кривым отростком, похожим на нос.

Он ударил в воздух, не успев поймать девушку парализующими усиками, и тут же получил от той удар в самую мягкую спину, не закрытую горбатым панцирем. Урон был не слишком серьезным, и пусть объятый Зеленым Пламенем, острый как бритва, клинок прошел через спину врага словно через масло, все важные внутренние органы его располагались ближе к передней части, под самой импровизированной головой, единым целым с остальным телом. Монстр махнул усиками вокруг своей оси, как плетями, рассекая под собой землю, и ее крошки поднимая в воздух. С ними в воздух взмыла и Кайла, одним прыжком, перемещаясь тем же Зеленым Пламенем, запрыгнув на самый панцирь монстра, посильнее заряжая меч своей внутренней силой, желая тут же пробить его защиту и разрубить монстра целиком на пополам одним ударом. Она не знала, что усики его собирались под панцирем, и из его отверстий же выходили. Резкая жгучая боль пронзила ее ногу, хрустнув костью, даже сбив подготовку к атаке девушки. С визгом, но сам так и не двигаясь, одним только толстым усиком гиперим швырнул Кайлу вперед за крепко сжатую ногу, только чудом не прорвав ее толстые сапоги, и не парализовав все ее тело своим мощнейшим нейротоксином. Монстр больше не смотрел на девушку, уже успевшую неловко перекатиться назад, резко встав на ноги, желая продолжить атаку, но уже вряд ли бы успевшую вовремя что-то сделать.