— Шовинист, — бросила я ему. — Глупая девчонка будет готова к восьми утра. Конец связи.

Повесила трубку. Бесит. Нет, это, конечно, весьма романтично и, может быть, отчасти верно, что именно мужчина должен нести ответственность за свою женщину и ребёнка, но я не его женщина. И можно было обойтись тут без глупых девчонок, если уж на то пошло.

___

— Привет, — сказал негромко отец, когда вошёл в зал. — Спит уже принцесса моя?

— Привет, — улыбнулась я ему. — Спит. Как прошёл день?

— Всё спокойно.

— Будешь ужинать?

— А как же? Руки только помою и переоденусь.

Пока папа был в ванной, наложила ему в тарелку порцию ещё тёплого плова. Дорезала овощи в салатницу, когда он пришёл в кухню.

— М-м, какой запах! — потянул носом отец, а потом поцеловал меня в макушку. — Хозяюшка ты моя. Спасибо.

Папа всегда благодарен за ужин. Моей маме повезло с мужем. Жаль, что мне так не везёт.

— Приятно это делать, когда есть для кого. Хлеб нужен?

— Давай.

Нарезала хлеба и поставила перед ним корзинку с ломтиками. Себе налила чая и села рядом. Мысли о предстоящем ДНК-тесте не отпускали меня. То, что он будет положительным — это понятно. Алиса — дочь Марата, в этом я не сомневаюсь. Да и он тоже, ему этот тест нужен для суда, на тот случай, если я откажусь вписывать его в свидетельство. Это как раз недолго, если мама не против, и делается в обычном ЗАГСе. Одна запись в акт, госпошлина и новое свидетельство — вот она уже и его дочь… А дальше что? Как мы будем общаться? Как он будет навещать малышку? Всё очень непонятно пока… Да и мысль, что я буду часто его видеть, меня вовсе не радует. Я не так давно успокоилась, как мне казалось, и решила жить дальше.

— Ты что такая сегодня? — спросил отец, внимательно вглядываясь в моё лицо. — Что-то не так с тобой.

— Мы завтра едем с Алисой сдавать тест ДНК, — не стала я ходить вокруг да около.

— Зачем? — напряженно спросил он, отпустил вилку из рук и ждал ответа.

— Марат приехал. Он… знает о дочери, — ответила я.

Папа даже встал на ноги и прошёлся по кухне. Разволновался.

— Ох-ох-о, — провёл он пятернёй по волосам. — Кричал? Тебя не обидел?

— Нет, — покачала я головой. — Но грубо разговаривал. Права требует на Алиску, чтобы отцом его вписала в её свидетельство.

— А я тебе говорил, — упрекнул меня папа, остановившись у подоконника. — Нельзя скрывать, всё равно узнал бы. Марат — не простой смертный, семья у него здесь. Столкнулись бы с ним когда-то. Ну и как вы теперь?

— Я пока не знаю… — вздохнула я. — Не хочу его вписывать.

— Лина, — вдруг строго позвал меня отец, погрозив мне пальцем. — Не вздумай с ним спорить. Заберёт её вовсе. Марат — большой человек. Это мы с тобой не можем ничего.

Снова ладони похолодели. Даже папа сразу же об этом подумал… Страшно.

— Так разве суд признает за ним право проживания с ребёнком, которого он не знает? Тем более за границей.

— Когда есть деньги и связи, то и суд может оказаться лояльным к нему, — ответил он. — Не надо его злить, прошу тебя. Ты уже наломала дров, когда не сказала о беременности. Не усугубляй теперь. Езжайте завтра, конечно. А потом признай Марата отцом. Иди ему навстречу. И тогда, я уверен, он не сделает ничего плохого ни тебе, ни ей. Мне он показался справедливым. Но драконить его точно не стоит.

— Да зачем он нам нужен? — возмутилась я. — Мы прекрасно жили без него!

— Не нам, а Алисе, — назидательно сказал папа. — Он её отец, как это — зачем?

— Но она его не знает! Он живёт в США, он что, собрался к ней раз в полгода приходить? Толку от такого отца! Зачем она ему нужна? Он её увидел-то впервые сегодня.

— Ну, значит, нужна, раз пришёл, — ответил он мне. — Он же понимает, что это не котёнок. Не только матерям нужны их дети. А ещё…

Отец замялся и замолчал.

— Ну, что ещё? Договаривай уже, — хмуро поторопила его я.

— Я думаю, что это… Из-за тебя, — осторожно сказал он и посмотрел на меня.

— Что из-за меня?

— Из-за тебя пришёл Марат, — пояснил папа. — Зря вы тогда расстались… Я так и знал, что это неправильно. Узнал о ребёнке и пришёл сразу же.

— Он женат, папа, — нахмурилась я. — Так что это всё только ради дочери.

— А, вон что… — протянул он и шумно выдохнул. — Ну что вы натворили, Лина… Особенно ты.

— А что я натворила? — вскинулась я. — Он мне об аборте сказал, я решила, что оставлю ребёнка только для себя.