В идеале после того, как теория предложена и собраны убедительные доказательства, сам инициатор или научная группа публикует свои выводы в научном журнале. Это запускает процесс взаимного рецензирования, когда другие ученые тщательно изучают и обсуждают исходную работу, пытаются воспроизвести ее результаты. После того, как все возможные проверки успешно пройдены, новая теория принимается, но лишь условно, ведь все время появляются еще более новые теории, бросающие вызов старым. Физик Ричард Фейнман описал идеальный процесс научного исследования: «Экспериментаторы усерднее всего ведут поиск там, где вероятнее всего найти опровержение наших теорий. Другими словами, мы стараемся как можно скорее опровергать самих себя, ибо это единственный путь прогресса» [12] .

Но наука эпохи Возрождения не вышла из лона в своей зрелой форме и с руководством по научному методу в руке. Сегодня наука воспринимается как антитеза религии – факты, доказанные экспериментально, противопоставляются верованиям, слепо принятым со ссылкой на авторитет. Однако представить себе науку эпохи Возрождения, развивающуюся в полном отрыве от религии, невозможно. На самом деле наука – продукт глубоко религиозного общества. Пионеры науки – такие как Коперник, Декарт, Галилей и Ньютон – были верующими христианами. Многие из основополагающих идей науки можно обнаружить в трудах святого Фомы Аквинского (1225–1274), объединившего древнегреческую философию Аристотеля с христианской мыслью. Таким образом, в начале своего пути наука неизбежно развивалась в христианском ключе. Затем, по мере того как она набиралась сил и ее теории и эксперименты стали приносить надежные практические плоды, между учеными и церковными властями завязался диалог, зачастую политический по своей природе – осторожный танец взаимных уступок. Многое было поставлено на карту.

В ходе этих взаимодействий церкви постепенно пришлось смягчить свое противодействие науке – до такой степени, что к ХХ веку абсолютным авторитетом в вопросах устройства действительности для многих людей стала наука, а не религия. Но вместе с тем от идей, заимствованных из христианского богословия, научное мышление полностью не избавилось. Они оказались слишком глубоко укоренены. Как следствие, общепризнанный взгляд на науку на Западе основан на открытиях, сделанных научным методом, но пропитанных неявными христианскими воззрениями на природу. Эта точка зрения возникла из набора метафизических предположений, лежащих в основе науки, и в них сегодня верят многие ученые, – собирательно они называются научным материализмом.

Философия научного материализма в своей полноте сложилась только в XIX веке и представляет собой одно из возможных толкований науки. Она основана на пяти принципах. Говоря коротко, первый и самый главный – это объективизм, он утверждает, что единственная действительность, имеющая значение, существует «снаружи», за пределами нашего разума, это все объекты, которые мы воспринимаем как материальную Вселенную. Далее метафизический реализм – вера в то, что объективную Вселенную можно познать субъективным человеческим разумом. Объективизм и метафизический реализм дополнительно уточнил принцип замкнутости. Согласно ему только материальные воздействия способны повлиять на любой аспект природного мира, иное исключено. В-четвертых, принцип универсализма утверждает, что эти правила действуют повсюду – они одинаковы во всех уголках Вселенной, будь то ядро клетки или центр звезды. И, наконец, физический редукционизм сводит всю природу к материальным сущностям и взаимодействиям. Материалистический взгляд на действительность объединил эти пять принципов и появился на свет как случайное дитя христианства и науки.

Если помнить о христианских корнях науки, неудивительно, сколь сильно на нее повлияла Библия. Книга Бытия начинается словами: «В начале сотворил Бог небо и землю». В последующие дни Бог породил физический мир, затем населил его животными, и только на шестой, последний день работы над своим Творением Он создал род человеческий. И сотворил Бог людей «по образу и подобию Своему». Позже, когда Адам вкусил от древа познания, этот образ оказался запятнан – произошло отпадение людей от Божьей благодати. Это каноническая отправная точка для иудаизма и христианства, но науку тоже можно проследить до этого первоисточника.

Учитывая эти основополагающие представления о природе и происхождении Вселенной, пионеры науки, что совершенно естественно, ставили своей главной задачей применять человеческий разум (сотворенный по образу божественного), чтобы постичь реальный, объективный мир, созданный Богом небесным «извне». В частности, поскольку Бог еще и «управлял» Вселенной, ученые стремились понять «законы» природы, Им установленные. Это заложило основу для объективизма, утверждающего, что существует независимая, объективная действительность вне нашего ума, за пределами наших мыслей, и именно ее наука стремится понять. Цель в том, чтобы постичь мир материального, называемый Вселенной. Идет ли речь о химии клеток, силах субатомных частиц или далеких галактиках, все эти явления существуют «где-то там» за пределами наших внутренних, субъективных мыслей и чувств – точно так же, как астрономы эпохи Возрождения мыслили себе небеса. Объективизм – главный принцип научного материализма.

Это кажется таким естественным, правда? Будь то физика, химия или биология, чтобы понять, как устроена Вселенная, исследования проводятся на материальных объектах – атомах, химических соединениях или клетках. Представляя ученых в белых халатах, колдующих над своими приборами и погруженных в расчеты, мы предполагаем, что они без устали пытаются разгадать загадки физического бытия. Однако такое мировоззрение, такой образ мышления – мы называем его объективизмом – в действительности не более «естественен», чем предсказание будущего по чайным листьям. Он уходит корнями в Библию и кажется очевидным только потому, что взгляд этот глубоко укоренился в сознании. Если бы вместо этого считалось, что Вселенная представляет собой единое целое, как это было в древнем Китае, то чтение чайных листьев (или, скорее, истолкование узоров из палочек или монет, как это делалось в системе гадания И-Цзин) казалось бы совершенно естественным занятием. Просто окинув взглядом разнообразные культуры и системы верований, мы поймем, что естественность во многом зависит от убеждений и подкрепления традицией – то есть это сила привычки.

Но что если чайные листья скажут: «Не верь чайному листу»? К чему приведет поиск объективной истины о «царстве Божьем», если полученные экспериментальные результаты отличаются от верований, каких придерживаются «представители Бога» – религиозные авторитеты? Сложилось так, что в поисках понимания, близкого к божественному, ученые-первопроходцы пришли к выводам, которые противоречили бережно лелеемым и официально признанным воззрениям пап и кардиналов. Эти верования правили бал, и служители церкви были готовы на всё, чтобы защитить их. Выводы из научных экспериментов, спланированных, чтобы постичь ум Бога, могли быть истолкованы как ересь.