– Что ещё случилось? – резко спросил Анатолий Витальевич, Дягилев же, поняв ситуацию быстрее, оттолкнул Терентьева и сбежал вниз с несвойственной ему прытью.

– Руднев, что с вами произошло?

– Я встретил вампира, – ответил Дмитрий Николаевич, и доктор заглянул ему в лицо с откровенной озабоченностью.

Терентьев и Дягилев завели Руднева в дворницкую, усадили на видавший виды стул и принялись снимать с него пальто и сюртук. Доктор послал младшего агента наверх за своим саквояжем.

– Что случилось? Кто вас ранил? Какого вампира вы встретили? – зачастил вопросами не на шутку встревоженный Анатолий Витальевич.

Руднев рассказал о своем приключении.

Тем временем Филипп Иванович разрезал на Дмитрии Николаевиче жилет и рубашку. На левом боку у Руднева была рваная рана.

– Вы совсем с ума сошли! – в сердцах кинулся на Дмитрия Николаевича сыскной надзиратель. – Какого чёрта вы на рожон сунулись?! А если бы он вас убил?

– Ну, не убил же…

– Почему вы ходите без оружия?!

– Анатолий Витальевич, я гражданское лицо и на службе не состою. Мне по закону не положено оружие при себе иметь.

– Вам и пытаться преступников задерживать не положено!

– Анатолий Витальевич, помилосердствуйте! Я же не из бравады! – оправдывался Руднев. – Ну, чтобы вы на моем месте сделали? Чем ругать меня, пошлите кого-нибудь в проулок, пусть посмотрят там внимательно. Он ведь там что-то искал, это точно!

– Вы меня ещё поучите!.. Я к вам буду охрану приставлять, если у вас, Руднев, своей головы на плечах нет!

– Так! Хватит! – вмешался в препирательства доктор. – Анатолий Витальевич, вы мне мешаете! Идите, своим делом займитесь! Потом будете господину Рудневу выговаривать!.. А вы, Дмитрий Николаевич, вообще помолчите! Я не привык к болтливым пациентам!

Спорщики подчинились.

Клокоча от праведного возмущения, Терентьев отправил в проулок околоточного с полицейским, а сам, прихватив с собой младшего агента, вернулся на место преступления.

Доктор протёр руки спиртом и принялся промывать рану, игнорируя оханье и шипенье своего пациента.

– Вы, Дмитрий Николаевич, – брюзгливо проговорил он, – пословицу мне напоминаете. Знаете какую?

– Amicus certus in re incerta cernitur (лат. Настоящий друг познается в настоящих делах), – высказал предположение Руднев, силясь улыбнуться.

– Нет, Дмитрий Николаевич, другую: «Дуракам везёт», – отозвался ворчливый доктор. – Вам очень повезло, должен я вам сказать. Рана поверхностная. Задень он вас сильнее, вы вполне бы могли стать моим пациентом в полной мере!

– Почёл бы за честь! – отшутился Руднев.

– Смешного в этом мало, молодой человек!.. Рана рваная. Такие скверно заживают.

– Как думаете, чем он это сделал?

– Чем-то, имеющим остриё, но не имеющим лезвия. Заостренным штырём, например… Мне придется наложить вам швы.

Филипп Иванович стянул края раны. Руднев взвыл от боли.

– Доктор, полегче!.. Я начинаю понимать, почему вы только с мертвецами дело имеете!

Дягилев достал из своего саквояжа флягу и протянул Дмитрию Николаевичу.

– Глотните-ка, – приказал он. – Это коньяк. Приходится иметь для нервных свидетелей и не в меру чувствительных консультантов.

Руднев послушно отхлебнул.

– Готовы?

Дмитрий Николаевич вытерпел экзекуцию стоически.

– Красота! – похвалил свою работу Дягилев. – Швы у меня всегда хорошо получались, ещё в университете… Может, вам еще коньяку?

Руднев отказываться не стал.

Пока доктор его перевязывал, вернулись околоточный с полицейским. В проулке они нашли склянку с каким-то белым порошком.

– Как думаете, доктор, что это? – спросил спустившийся вниз и уже остывший Анатолий Витальевич.

– Я не цыганка, чтобы угадывать, – раздраженно ответил Дягилев. – Проведу анализ, отвечу.

В течение следующего часа из доходного дома увезли тело погибшего коммерсанта, младший агент и околоточный опросили всех жильцов, а Терентьев с Рудневым облазили всё место преступления в поисках хоть каких-нибудь улик. Усилия их были тщетны, ничего кроме подсохших и полузатоптанных влажных следов на полу они не нашли, да и те уже раскисли настолько, что ни размер обуви, ни её особенностей понять было невозможно.