— И дальше что?

Элмио обреченно вздохнул и, отведя взгляд, развел руками.

— Неужели так трудно просто объяснить, что вокруг меня происходит?

— С тебя достаточно того, что ты со своей памятью нужен принцу, — строго ответил капитан. — Кстати, именно по этой причине я и не собираюсь позволять всяким там авелори лезть к тебе в воспоминания и воздействовать на твои мысли.

— Слушай, я окончательно запутался! — Элмио отпустил Белоуха на землю, выпрямился в полный рост и, засунув руки в карманы, начал нервной походкой расхаживать взад-вперед. — Моя память или нечто в ней сокрытое зачем-то понадобились принцу. К нему меня должен доставить ты. Смотрящий подчиняется тоже принцу, ведь так? Какого черта тогда он лазил ко мне в мысли, если два моих уцелевших воспоминания, не без твоей помощи, принц и так уже видел? Неужели ему самому было что-то от меня нужно?

— Ты довольно громко кричал во сне. Тебе что-то снилось. Вероятно, Смотрящего заинтересовало это.

— Что же я такого кричал? — смущенно поинтересовался Элмио.

— Ты даже примерно не помнишь свой сон? — удивился Клэйрохс.

— Помню, но сам не могу понять, каким образом. Мне снились обрывки из моего детства… Как же я могу что-то вспоминать, если моя память уничтожена?

— Вполне возможно, так на тебя повлияло Древо Живительных Истоков, — задумчиво предположил Клэйрохс. — Оно имеет удивительную способность залечивать душевные раны. Ведь это же память твоя уничтожена, но не прошлое, с которым ты в любом случае навсегда остаешься связан.

— Не знаю, что оно там залечивает, — Элмио отошел в сторону и уставился куда-то во тьму. В его голове звучал голос умирающей матери, а на душе ощущались пустота и горечь. — Мне от этих новых воспоминаний стало только хуже.

— Никто не знает, как именно Великое Древо пытается нам помочь, — Клэйрохс вздохнул. — Некоторые вещи, которые происходят с нами после визита к нему, сложно понять. Но все они направлены на благо, в этом я уверен.

Стоя к нему спиной, Элмио продолжал какое-то время молча вглядываться в ночь.

— Я бы не хотел вспоминать то, что должен был помнить всю жизнь вовсе не потому, что мне хочется сбежать от своего прошлого, — словно не своим голосом заговорил он. — А потому, что никто не смеет копаться в моей душе и плевать на то, что мне дорого, просто ради сбора какой-то информации!

— Тебе надо было возвращаться в свой мир.

— Да не такой ценой, Клэйрохс! — Элмио резко обернулся и от переполнявшей его решимости аж изменился в лице, на мгновение будто став старше. — Если я могу разобраться в своем прошлом — я должен это сделать, но взамен я не собираюсь терять свое настоящее! За то, что тебе дорого, нужно бороться! Не знаю, что я ценил раньше больше всего на свете, но теперь я понимаю: дороже всего наша память. Ведь лишь она, по сути, имеет значение. Что толку в прожитой жизни, если ее даже нельзя вспомнить? Потеря памяти равносильна потере самого себя и всех своих близких в придачу. Вот почему я не захотел вернуться назад, в свой мир. Потому, что все пережитое мной здесь тоже перестанет существовать, как перестало существовать там! Лучше умереть, но до последнего сохранить воспоминания о своей жизни и о себе. По крайней мере, тогда в ней будет какой-то смысл.

Воцарилась тишина, прерываемая только шорохами Белоуха в траве. Лисенок, похоже, нашел какую-то мышь или большого жука и теперь отчаянно пытался вытащить находку своей мохнатой лапкой из маленькой норки в земле.

Клэйрохс молча сидел на траве, погруженный в тяжелые размышления. Его серые глаза уставились куда-то в пустоту, а темно-русые волосы, спадающие ниже плеч, тихонько вздрагивали от прохладного ветра.

Элмио тоже был задумчив и вдобавок мрачен. Его мысли отдалились от настоящего и ушли к тем размытым событиям, что произошли в его детстве. В какой-то момент он вспомнил про Богиню Снов, о которой как-то упоминал капитан, и ощущение тягостной безысходности понемногу начало отступать перед тонкой ниточкой неуверенной надежды.

— ‹‹‹Хоть бы появилась возможность, поговорить с ней›››, — думал Элмио, размышляя о загадочной Богине. — ‹‹‹Может быть, она объяснит мне хоть что-нибудь про эти сны›››…

— Эй! — раздался знакомый женский голос. — Я все-таки это сделала, хотя было и нелегко!

Клэйрохс и Элмио одновременно повернулись в сторону светящегося магического огонька. Ксариэль, вся перепачканная и взъерошенная, вела под уздцы двух золотых волков.

— А я смотрю, от тебя появился какой-то толк, — отойдя от тяжелых раздумий, Клэйрохс подошел к девушке и погладил одного из волков по его пушистой морде.

— Третьего, к сожалению, найти не удалось, — пожаловалась увигелис с легкой иронией, ведь все прекрасно понимали, что в ночном лесу найти даже одного золотого волка это большое достижение. — Что будем делать?

Клэйрохс оглядел обоих ездовых хищников и подозрительно сощурился.

— Я так понимаю, именно твоего зверя здесь недостает?

— Ну и что? — Ксариэль возмущенно уставилась на него. — Не собираешься же ты заставить меня бежать за вами следом?

— Пожалуй, все-таки нет, хотя картина вышла бы занятная, — улыбнулся капитан, не обращая внимания на ее раздражение. — Я думаю, мы ограничимся тем, что вам с Элмио придется ехать на одном волке.

— А почему бы вам не уступить место даме, и самим не сесть на одного волка? — недовольным тоном поинтересовалась Ксариэль.

— Потому, что и он, и я весим существенно больше, чем ты. Волку будет тяжело бежать.

— Волку в любом случае доставит много хлопот везти двух наездников, поэтому какая разница?

— Мы хоть до ближайшего города дотянем? — вмешался Элмио.

Взяв на руки Белоуха, он подошел к ездовым животным и внимательно осмотрел их шерсть, изрядно потускневшую и свалявшуюся за время беспорядочной беготни по ночному лесу. Оба волка устало озирались по сторонам. Казалось, они даже умудрились попасть в переделку с местными хищниками, отчего оба выглядели довольно потрепанными и слегка побитыми.