— Ты не могла разбить саликсард с таким количеством энергии, — Клэйрохс понизил тон и строго посмотрел в глаза прикованной к стене женщине. — Где его память?

— А ты проверь. Вдруг я все-таки могла?

Взглянув на узницу, чья хищная физиономия просто расплывалась от победоносной уверенности, Элмио ощутил, как огонек надежды вернуть утраченную память начал стремительно угасать у него в душе, однако вместе с этим он почему-то почувствовал странное облегчение…

Тем временем, Клэйрохс крепко сжал в руке раздробленный кристалл и, по всей видимости, добавил к нему немного высокой плазмы. Сначала его кулак засветился и задрожал, по бордовой перчатке пробежали фиолетовые искры. Затем он разжал пальцы, и поблескивающие магическим мерцанием осколки со звоном посыпались на пол.

— Тут действительно хранилась вся моя память? — Осторожно спросил Элмио, хотя на лице капитана воинов совета и так все было написано.

— Этой энергии в самом деле хватило бы…

— Нет, не вся, — узница с явным удовлетворением перебила его и снова уставилась на Элмио острым пронзительным взглядом. — Пара твоих воспоминаний все еще осталась на моем Амулете Арнатхес. Мне хотелось, чтобы ты иногда вспоминал меня, ведь, за период нашего знакомства, мы с тобой нашли столько общего! — Она снова растянула свой клыкастый рот в широкой усмешке.

— Какого черта ты разбила саликсард?! — внезапно рявкнул Клэйрохс. Его лицо почти пылало от гнева. Вернувшись к шевиере, он с силой ударил кулаком о каменную стену в нескольких сантиметрах от ее головы. — Ты не меньше двух недель собирала жизненную энергию, а теперь вдруг решила уничтожить награбленное еще до своей поимки?!

— Может быть, я сделала это ради светлого будущего, — насмешливая улыбка исчезла с лица энергетической воровки, а в ее зеленых глазах отразились злоба и отчаяние. — Меня доконал этот мир, и я всей душой жажду, чтобы он в огне сгорел! Вот тебе мой ответ!

— Я прослежу, чтобы тебе эти слова обратно в глотку запихнули, — капитан воинов совета, казалось, частично вернул свое спокойствие, и все же его голос звучал чересчур зловеще и пугающе.

— А самому что, руки марать противно? — Шевиера презрительно сощурилась. — Мне вот лично удовольствие доставило свернуть шею той молоденькой дряни из вашего штаба. Как ее звали? Кажется, Сильтрэн? Прежде чем цеплять на плечи красный плащ, могла бы и поучиться чему-нибудь. Впрочем, ее бы не спасло. Неуклюжая бестолочь даже ученая — все та же неуклюжая бестолочь.

Элмио видел, как после этой фразы Клэйрохс внезапно изменился в лице. Он молча схватил шевиеру за горло, так что у той аж задрожали закованные в кандалы руки, и с глухой ненавистью уставился в ее переполненные болью глаза.

— Энергетический образ воспоминаний этого юноши, которые у тебя остались. Немедленно. — Капитан воинов совета говорил очень тихо. Весь его гнев словно застыл где-то у него внутри, готовый в любой момент вырваться наружу беспощадной карающей лавиной.

Своей левой рукой он схватил кандалы, приковывающие правое запястье узницы, и резко оборвал их, будто они были не прочнее плетенного из бересты браслета. Из-под его пальцев в стороны полетели красные искры и обломки покореженного металла.

Задыхающаяся энергетическая воровка судорожно потянулась к своему амулету. Клэйрохс, не оборачиваясь, зачем-то бросил через плечо большой сгусток высокой плазмы. Элмио даже понять не успел, что произошло, как вокруг него уже замерцала мощная защитная оболочка, напоминающая прозрачный щит.

— Вот… образ… — с трудом прохрипела шевиера, по-прежнему ощущая тяжелую хватку на своей шее.

— Дотронься до него, — скомандовал Клэйрохс, когда энергетическое облако окончательно сформировалось и послушно застыло в воздухе.

Небольшими шажками, словно боясь врезаться в окружающий его магический щит, Элмио подошел к образу и осторожно протянул вперед руку. Сначала он помедлил, с опасением вспоминая то отвратительное чувство, которое испытал при отравлении. Но потом, сообразив, что Клэйрохс неспроста создал заслон вокруг него, аккуратно коснулся расплывающейся материи кончиками пальцев.

Две совершенно разные картины тут же пронеслись у него в голове. Первая была отчетливее:

Он увидел красивую зеленоглазую брюнетку — та сидела рядом с ним в тени высокой липы возле уже знакомой ему реки. Теперь Элмио отчетливо помнил этот момент. Наступал вечер. Теплые лучи заходящего солнца окрасили в оранжевые тона старый каменный мост. До этого они с девушкой говорили о чем-то. Кажется, о чем-то важном. Но все слова их разговора напрочь исчезли из воспоминания. Осталась лишь последняя его часть:

— Скоро ты узнаешь, кто я на самом деле. Это будет интересно и неожиданно, — произнесла брюнетка, а затем взяла его за руку и, пододвинувшись ближе, тихо прошептала: — С этой минуты будем считать, что ты меня сильно любил. Смотри и слушай внимательно. Мои слова и этот момент ты запомнишь на всю жизнь, даже если забудешь все остальное.

Затем она вдруг поцеловала его. Их губы слились, а когда, наконец, девушка отстранилась, и ее образ стал растворяться в нечетком тумане, Элмио узнал взгляд ее хищных зеленых глаз. Ему сделалось невыносимо мерзко — у черноволосой красотки были те же глаза, что и у этого звероподобно чучела, прикованного к стене. Наглый самодовольный смех закончил оборвавшееся воспоминание.