Я пошевелила собственными, пытаясь сжать их и ткнуться в чужие. Ну, нет, нет… они казались такими родными и горячими.

Кто это? Мама??? Мама…Она со мной…

— Пупсик, оживай! Я же вижу, ты двигаешь рукой! Хватит валяться…живи!!! — незнакомый голос рядом немного напугал, но все равно стало хорошо от того, что больше не одна.

— Врача! Скорее, девушка пришла в себя…

Снова этот чужой голос, но такой испуганный, волнующийся. И он был смутно знакомым, небезразличным.

Я опять сжала другие пальцы, сделала над собой огромное усилие и открыла глаза.

Неяркий свет. Больничная палата. Смутно знакомый мужчина.

Его тревожные светлые глаза и судорожная улыбка кричали о том, как он рад мне.

А я старательно разглядывала его, пытаясь вспомнить.

— Давай, Вик! Давай, моя хорошая! Живи, дыши… Самое главное ты сделала. Пришла в сознание. Теперь дело за айболитами! — мужчина указал на капельницы и жужжащую рядом с кроватью медтехнику.

Человек ласково гладил меня по волосам, плечам и руке, оглядывая с каким-то удивительным обожанием. А я не отстранялась от его добрых ласк, только усиленно старалась вспомнить кто это. Заговорить самой не хотелось, да и язык приклеился к сухому небу.

Через минуту после его крика в палату вбежали люди в халатах и медицинских шапочках. Быстро выпроводили незнакомца, чтобы не мешал.

Началась небольшая суматоха. За меня взялись…

Я, стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в голове и по всему телу, потихоньку дышала, откинувшись на подушку, и безвольно подчинялась действиям медперсонала, иногда односложно отвечая на короткие вопросы о состоянии.

Заговорить оказалось несложно после того, как мне дали немного воды. Только вот в пределах моей новой короткой памяти постоянно пульсировал надежный серо-зеленый взгляд человека, который сразу оказался рядом, словно мой ангел-хранитель.

Через какое-то время я незаметно для себя уснула под шелест аппаратуры, сменяющихся капельниц и тихого гудения разговоров.

***

— Вот, бл…! Жалко, Тедди, не успели этим свежачком попользоваться! Но драпать срочно надо… Я нюхом своим чую, пора. Уф, аж жалко оставлять …тьфу!

— Да брось ты ее, Тарзан! Гоним! Если живая останется, на всю жизу свою нас запомнит. Ну, не трахнул — трахни кроссом еще разок по морде…легче станет…

— На-а-а, крошка, тебе напоследок! — тупой удар по голове. — Поперли, Тедд, отседова. Через полчаса же найдем дыру, куда напряг слить. Осталось с Ирмой утрясти. Но ничего фотки засняли, а остальное…похер.

— Тикаем, брата, там какой-то угорелый крутак несется!

Визг тормозов…топот по асфальту…

Темнота.

Я кричу, снова кричу… «Помогите!», «Помогите!»

Просыпаюсь. Испарина. Колотит.

Все вспоминаю… Рыдаю…Паника.

Пытаюсь вскочить с мокрой от холодного пота постели… Запутываюсь в проводах и пластмассовых трубках…

— Вика, что с тобой? Персонал, сюда!!! — снова около меня мужчина, залетевший в палату, как ураган. Но осознав, что со мной все в порядке, начал тихо успокаивать. — Успокойся. Это просто сон…

Не обращая внимания на вбежавших людей, он, мешая им, снова взял мою дрожащую руку и сжал ее своими пальцами. Не отрывая от меня взгляда, наконец, объяснил медсестрам, почему кричал им и позвал на помощь. Он сам перепугался от моего крика.

— Вы думайте, что кроме вашей принцессы здесь больше не за кем ухаживать? — укорила его немолодая медсестра, поглядывая на меня и качая головой в идеально белом чепчике. — Вы ошибаетесь! Поверьте мне на слово. Здесь десятки больных, и мы сбиваемся с ног, чтобы помочь всем. Пожалуйста, в следующий раз, сначала сами поймите что случилось.

— Простите! Я понял, — мой ангел-хранитель кивнул женщине, признавая ее правоту. — Но у девушки особая ситуация, поэтому я так испугался. Пожалуйста, помогите ей успокоиться.

Медсестра, уже мягко посмотрев на меня, что-то сказала сестричкам помоложе. Те кивнули и упорхнули. Затем первая, пощупав мой пульс и поправив шланги, тоже вышла, сказав нам, что мне поменяют постель и одежду, успокоительное скоро подействует. Через какое-то время должен подойти лечащий врач.

Я откинулась на спину. Дрожь била по всему телу, но истерика после неожиданного сна-воспоминания уже проходила. Слезы высохли. Только боль, конечно уменьшенная обезболивающими, терзала все тело. Но это было мелочью, в сравнении с ужасными воспоминаниями, обрушившимися в мой мозг.

И я узнала своего хранителя. Да, узнала, наконец. Это был Алекс. Близкий друг Берта, которого я видела лишь однажды, вчера утром за завтраком.

Боже, кажется уже, что это было несколько лет назад.

Удивительно, но совершенно чужой человек вдруг оказался здесь и ощущался мной как якорь жизни. Неожиданное понимание этого ошарашило настолько, что паника ужасных воспоминаний стала отступать. Только я опять почему-то разрыдалась, все горькое: сжавшийся в струну страх, нервное потрясение, отвращение и боль вылилось слезами.