Дорога домой

Аннотация

Продолжение романов «В Уссурийске», «Уссурийск», «Дитя народа», «Заграница». Что нового происходит с главным героем романа в этом произведении? А произошло много разных перемен в его службе. Интересно? Тогда вперёд - читай, скачивай!

Имена некоторых персонажей являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно. Глава 1. Военная академия В связи с предстоящими в Москве олимпийскими играми в 1980 году вступительные конкурсные экзамены в академии были перенесены на одну неделю вперёд. Поезд по уже знакомому Мурату маршруту доставил его из польской Легницы в приграничный Белорусский город-герой Брест. Оттуда на самолёте он вылетел в столицу – город-герой Москву. Получилось так, что в один день Мурат побывал сразу в двух городах героях. А уже из Москвы на пригородном электрическом поезде отправился в Кубинку, где размещалась полевая база военной академии. Абитуриентские сборы всех факультетов прославленной академии проходили только на Кубинке. Прибывших офицеров конкурсантов, поступавших на общевойсковой факультет, разместили в полевых палатках по четыре человека в каждой. Муратбаев оказался среди всех абитуриентов самым младшим по воинскому званию. Он был среди абитуриентов единственным старшим лейтенантом, а остальные носили в большинстве погоны майоров и подполковников. Капитанов было сравнительно мало. Через неделю всех абитуриентов общевойскового факультета перевели в огромный ангар. Абитуриентов моряков, лётчиков, будущих военных журналистов, педагогов и психологов в первый же день разместили в общежитии гостиничного типа и в одноэтажных зданиях барачного типа. В бытовом отношении они оказались в наиболее выгодном положении по сравнению с общевойсковыми офицерами. Офицеров конкурсантов от Правительственной связи КГБ СССР оказалось девять человек, а учебных мест было выделено всего четыре. Разница для поступающих в академию в 1980 году состояла в том, что если в 1979 году на четыре места прибыли только четверо конкурсантов, а в этом году на четыре места прибыли все девять офицеров. Это были те, кто не смогли прибыть на конкурс в прошлом году и за ними сохранилось право на участие в конкурсных экзаменах в текущем году. И добавились к конкурсу те офицеры, которые получили такое разрешение на 1980 год. В среде поступающих в академию из бывших коллег пограничников Мурат встретил двоих однокурсников по Алма-Аатинскому пограничному училищу. Те поведали, что им выделено в академии десять мест и приехало поступать именно такое же количество конкурсантов пограничников. Верхнее руководство пограничными войсками решило не травмировать офицеров конкурсом. Отвлечь лучших офицеров от службы на целый месяц абитуриентских сборов в академии, а затем, объявить тем, кто не поступил на перспективную учёбу о том, что им придётся побеждёнными вернуться к прежним должностям – это в действительности травмировало бы их психологически. А это в свою очередь отрицательно сказалось бы и на их успехах в службе. К тому же, транжирить впустую финансовые расходы на не поступивших на учёбу по экзаменационному конкурсу офицеров, было делом не благодарным, да и не благородным. А вот в Правительственной связи, запустив на конкурс девять человек на четыре места, решили сделать своего рода корриду. Видимо, руководство правительственной связи не считало запланированный проигрыш на конкурсных экзаменах своих пяти офицеров обидным для них делом. А вот пограничное руководство – молодцы. Отобрали десять достойных офицеров и отправили их на десять мест учёбы в военной академии. Один из абитуриентов, знакомый Мурату по Алма-Атинскому пограничному училищу поведал ему, что приехал поступать не по своей воле. Он рассказывал Мурату о своём сказочном житье-бытье, а точнее о сказочных условиях его службы. Так сложилось, что он два года назад попал служить начальником пограничной заставы в Прибалтийский приморский совхозный посёлок городского типа. Вообще вся Прибалтика отличалась от остальных территории Советского Союза своей схожестью с западными европейскими странами. Пригородные территории Прибалтики мало чем отличались от их центральных и областных городов. Главным отличием пригородных населённых пунктов от областных городов был их территориальный масштаб. Пригородные населённые пункты по своей территории Прибалтики были гораздо меньших размеров по сравнению с областными и центральными городами. Но по внутреннему обустройству мало чем отличались. Маленькие населённые пункты городского типа даже выигрывали своей компактностью, уютностью и не большим числом населения. Так вот, нового начальника приморской заставы с его семьей встретили и привезли к небольшому уютному двухэтажному коттеджу с небольшим приусадебным палисадником на шести сотках земли. Приморский городок отличался чистотой, компактностью и тишиной. Всё в городке говорило о достаточно высокой современной западной цивилизации. Капитан прибыл с женой и маленькой дочкой. Сопровождавший прибывшую семью старший лейтенант, показал рукой на большой дом и объявил: – Вот, товарищ капитан, вы будете здесь жить. Красиво, да? – Красиво! А кто ещё кроме нас, проживает в этом доме? – спросил начальник. Офицер, удивляясь вопросу, ответил: – Кроме вашей семьи никто здесь не будет жить. Это по штату дом начальника заставы. Давайте пройдёмте в дом, ключи и от калитки и от дома у меня. Вот, пожалуйста, сами открывайте калитку, двери дома. Жилище в два этажа было не только уютным, но и более чем просторным. На первом этаже разместились кухня со столовой, туалетная и ванная комнаты, кладовая, просторная прихожая, встроенные шкафы. А на втором этаже были три просторные комнаты. Особенно радовалась служебному дому жена начальника. Всё на службе у капитана ладилось, бытовые условия у его семьи – лучше и не придумать. В городке все жители знали уважаемого начальника заставы. Капитан уже стал привыкать к частым и неожиданным подаркам и приятным сюрпризам, исходящим от руководителей рыбного совхоза. Капитан и его семья жили как сыры в достаточном количестве хорошего масла. И вот вдруг капитану «задышали в затылок», как он сам выразился Мурату. Кому-то из сыновей вышестоящего начальства приглянулась не только должность начальника уютной заставы, но и условия жизни в данном Прибалтийском городке. Решили капитана отправить на учёбу в академию и тем самым освободить его сыромасленную должность для другого офицера. Ему ничего не оставалось, как подчиниться велению начальства и отправиться в академию на вступительные экзамены. Однако он не хотел сдаваться и потому капитан по-дружески решительно заявил Муратбаеву: – Ничего у них не выйдет. Я на первом же экзамене завалюсь и притворюсь незнайкой. Они будут вынуждены меня отстранить от дальнейших сборов и отчислить из списка абитуриентов. Так что, не на того напали. Я вернусь назад, к себе. Я чё, дурак лишать себя и семью от такого курорта. Да я всю жизнь буду капитаном, и никто меня оттуда не сдвинет. Я уже прирос и к городку, и к двухэтажному дому, и к тем прекрасным условиям. Да и климат там волшебный. Нет, я оттуда никуда! А академия мне нафиг не нужна. Вот так! Мурат удивлялся тому, что его товарища насильно прислали поступать в академию. Но вслух сказал: – Вот бы нас было бы четверо на четыре места. А я вот хочу поступить. Готовился больше года. На следующей неделе Мурат узнал, что его прибалтийский товарищ «завалил» экзамен и написал рапорт о его отчислении от экзаменационного конкурса связи с получением им неудовлетворительной оценки и от того не желанием участвовать в дальнейшем экзаменационном конкурсе и отправке его к месту последней службы. В первые дни абитуриентских сборов приёмная комиссия академии провела медицинский осмотр всех офицеров конкурсантов. Каждый будущий слушатель военной академии должен был иметь вполне здоровое состояние своего организма. На медицинской комиссии многие абитуриенты переживали и волновались за результаты проверки. Как раз за своё здоровье Мурат нисколько не волновался, так как он был уверен в отличном результате. Так оно и было. Главный врач по окончанию проверки объявил Мурату: «Старший лейтенант, вас хоть в космонавты записывай. Молодец, здоровье у вас отменное». Но Мурату в космонавты совершенно не нужно, а вот поступить на учёбу – вот это было бы ему в самый раз. Каждому вступительному конкурсному экзамену предшествовали одна-две преподавательские консультации. Первым вступительным экзаменом была тактика и боевая техника. На предэкзаменационной консультации Муратбаев оказался в классе за первым столом. Полковник объяснял и напоминал об основных вопросах касательно современного танка. Преподаватель перечислил основные части и узлы танка и подвёл итог. Мурат, как связист, заметил, что консультант упустил важный узел танкового оборудования, без которого в бою невозможно вести взаимодействие с другими танками и командиром. Он неуверенно поднял руку. Полковник сразу заметил это и спросил у Мурата: – Что, вопрос? Пожалуйста! Мурат уже пожалел о том, что поднял руку, но было поздно отступать. Он не уверенно ответил: – Товарищ полковник, а вы упустили, как сказано в наставлении, важный узел в танке. Это связь, то есть танковая радиостанция. Без связи танк в современном бою малополезен. Извините! Я об этом читал в наставлении по устройству танка и его боевого применения. Полковник доброжелательно улыбался. И как только Мурат закончил говорить, он похвалил его: – Я, уже двадцать лет преподаю в академии, и никогда не упускал такой важный узел, как танковая радиостанция. Молодец! Я запомню вас старший лейтенант. И если буду принимать у вас вступительный экзамен по моей дисциплине, то я при всех объявляю, что добавлю вам один бал за знания и внимательность. Да и что тебя запоминать, я вижу ты у нас один азиат. И кажется, ты у нас один в звании старшего лейтенанта. Молодец, садись! Другие офицеры в классе зашушукались, а один высказался вслух: «Ну, всё, поступил!», «Повезло!». И действительно повезло, Муратбаев попал на экзамен именно уже ему знакомому полковнику. Проследовав в своей очереди в экзаменационный учебный класс, Мурат доложил о своём прибытии на вступительный экзамен двум полковникам, которые представляли собой экзаменационную комиссию академии по тактике и боевой технике. В классе было четыре отдельно стоящих стола для экзаменующихся офицеров. Преподаватель по боевой технике дружелюбно улыбался Мурату. Старший лейтенант вслух зачитал номер выбранного билета и два вопроса, изложенные в нём. А затем, с разрешения другого полковника убыл за свободный стол. По тому, как распоряжался преподаватель тактики, Муратбаев понял, что именно он является старшим на экзамене. Не прошло и пяти минут, как полковник тактик обратился к Мурату: – Товарищ старший лейтенант! Среди всех абитуриентов Муратбаев был старшим лейтенантом в единственном числе. Да и во всей академии среди всех абитуриентов тоже. Так что, если бы на любой территории академии кто-то окликнул бы «Товарищ старший лейтенант!», то это бесспорно относилось бы именно к Мурату. Поэтому он не сомневаясь, что обращение адресовано именно к нему, немедленно встал и принял стойку «Смирно». Полковник продолжил: – А как так получается, что вы, старший лейтенант оказались на вступительных экзаменах в нашей академии? По условиям приёма в академию поступающий должен состоять, как минимум, на майорской должности и как исключение при особых достижениях офицера он может быть на капитанской должности. А вы, как я вижу из документов, на настоящее время состоите на должности старшего лейтенанта. Это как же так получается? Как вы сюда попали? Поясните нам, если можете. Полковник недоумевающе смотрел на Муратбаева и ожидал пояснении старшего лейтенанта. Мурат не замедлил с этим: – Товарищ полковник, я служу в спецвойсках, в войсках правительственной связи КГБ. У нас разрешено поступать в вашу академию с должности старшего лейтенанта. К тому же я прошёл отбор в наших войсках и как один из лучших получил право на поступление в вашу академию в этом году. – Погодите, старший лейтенант, – остановил Мурата полковник. Затем он продолжил свои замечания: – Это мы принимаем офицеров по нашим правилам академии, а не вы поступаете к нам по вашим особым правилам. Но ладно, не будем терять время на пустые разговоры. Мы ещё разберёмся с этим. Садитесь, продолжайте готовиться. Через пару минут Мурат вновь услышал уже знакомый голос полковника: – Старший лейтенант! Муратбаев вскочил со своего места. Полковник сам подошёл к Мурату, стал всматриваться в его лицо. А затем, вернувшись на своё место, продолжил, обращаясь к Муратбаеву: – Слушайте, я продолжаю разговор с вами о правилах поступления в нашу академию. Так вот, поступающий к нам офицер должен иметь за плечами не менее пяти лет офицерского стажа службы. Это значит, что поступающему к нам офицеру должно быть, как минимум двадцать семь лет. А я вижу, вам и двадцати пяти нет. Как вы сюда попали? Мурат поспешил объяснить: – Извините, товарищ полковник, мне вообще-то идёт двадцать девятый год. Я унаследовал от своего отца такую внешность. Да, Вы правы, мне по моему лицу дают гораздо меньше лет, чем на самом деле. Да вот, посмотрите в моё удостоверение на дату моего рождения, – и Мурат стал спешно расстегивать нагрудный карман форменной рубашки, чтобы достать оттуда своё офицерское удостоверение. Но полковник остановил его порыв: – Отставить, не будем сейчас рассматривать ваш документ. Садитесь, готовьтесь. Прошло время, отведённое на подготовку к ответам по вопросам экзаменационного билета. Билет был не сложным. Вопросы, а тем более ответы на них Мурату были хорошо знакомы. Он ответил на первый вопрос. Преподаватель по боевой технике улыбался, а другой полковник не довольно и строго смотрел на отвечавшего по вопросу билета старшего лейтенанта. Последовал дополнительный вопрос. Мурат и на него ответил без труда. Закончил ответ и на второй вопрос. Дополнительного вопроса со стороны полковников не последовало. Преподаватель по боевой технике одобрительно заключил: – Молодец! И даже мой обещанный балл не понадобился. Второй полковник, не снимая со своего лица строгое недовольство, добавил от себя: – Вот именно, что молодец! Да только не он молодец, а те молодцы в кавычках, кто старшего лейтенанта так ловко провёл до самых вступительных экзаменов. По академическим правилам он никак не имеет права участвовать во вступительных экзаменах. Ну ладно, нося погоны старшего лейтенанта, состоял бы он на майорской должности, ну, хотя бы на капитанской, вопросов не было бы. А так…, – полковник развёл руками и позволил Муратбаеву убыть из помещения. Мурат, выйдя в коридор, радовался своему успеху. Он мысленно полагал, что первая пятёрка на первом экзамене ему обеспечена. Ну, на крайний случай он загадывал оценку «хорошо». Оставалось только ждать окончания экзамена и объявления, полученных офицерами оценок. Уже ближе к обеду группа, в которой Муратбаев сдавал экзамен, завершила первый экзаменационный процесс. Группа была построена в коридоре учебного корпуса для объявления им полученных оценок. Полковник, который был старшим в приёмной комиссии, стал зачитывать звания, фамилии и полученные ими оценки. Мурат сдавал экзамен среди первых, он заходил шестым и потому с внутренним волнением ожидал своей фамилии после пятой. Однако его фамилия не произносилась. И вот только последним зачитали его и объявили оценку «неудовлетворительно». Для Муратбаева в один миг всё рухнуло. Когда все разошлись, Мурат догнал полковника и обратился к нему: – Товарищ полковник, так ведь я ответил на все вопросы. Почему у меня в итоге двойка. За что? Полковник, уже на этот раз, проявляя к старшему лейтенанту дружелюбие, взял его под руку и стал пояснять ему: – Спокойно, дружок! Ну, не надо так расстраиваться. Ты отвечал хорошо. Но я не имею права поставить тебе положительную оценку. Я скажу больше, ты заслуживаешь по знаниям отличную оценку. Но я не имею права… Понимаешь ли, я отлично знаю правила приёма в нашу академию. Поставив тебе отличную оценку, я тем самым подписываюсь в том, что я якобы не знаю наших академических правил приёма слушателей. Но ты, ни в чём не виноват. Поезжай к себе! И доложи своим начальникам, что если они отправляют тебя в академию, то пусть поставят тебя на майорскую должность, ну, хотя бы на капитанскую. А офицеры, состоящие на должностях старшего лейтенанта, не имеют права поступать в нашу академию. Поэтому я вынужден был поставить тебе неудовлетворительную оценку. Но эта плохая оценка не тебе, а твоему начальству. Так что становись на майорскую должность и приезжай к нам на следующий год. А я обещаю поставить тебе заслуженную сегодня твою отличную оценку. Я поставлю тебе отлично, если даже будешь сдавать на тройку. Слово офицера, полковника! Вот так! Ну, всё, быстрее уезжай к себе и исправляй ошибку по должности и званию. Полковник закончил говорить и спешно удалился. Мурат стоял в растерянности, казалось, сердце перескочило в голову и стучало там молотком. Надо было что-то делать. А что делать Мурат не знал. Он пришёл в ангар, где располагались все абитуриенты общевойскового факультета. Там никого не было. Видимо все были на обеде в столовой. Он присел на свою кровать и стал прикидывать, что теперь ему делать. Но ничего не приходило на ум. Он так и просидел ещё примерно один час. Вокруг ходили другие офицеры, суетились, обменивались своими впечатлениями о первом экзаменационном дне. Муратбаев стал оглядывать вокруг себя других. Он видел много радостных лиц. Но среди них были и те, кто был далёк от радостного настроения. Мурат заметил майора, который грустно опустив голову, смотрел себе под ноги. Он, как и Мурат сидел на кровати. Не трудно было догадаться о причине его грусти. Затем Мурат визуально отыскал и другие не весёлые лица. В ангар вошёл капитан с листком бумаги. Он попросил тишины и стал зачитывать фамилии офицеров. В списке значился и Муратбаев. Объявленным офицерам обязали немедленно прибыть в штаб экзаменационной комиссии. К штабу прибыли, кажется, более двух десятков офицеров. Вышел полковник, и вновь зачитав фамилии убедившись, что все названные присутствуют, объявил: – Товарищи офицеры, вам, как не прошедшим отбор на первом экзамене надлежит до исхода сегодняшнего дня убыть из расположения академии. Не подчинившимся будут объявлены взыскания, которые будут направлены по месту ваших служб. Автобус академии ровно через час будет ожидать вас здесь же. Он довезёт вас до станции Кубинка. Всё! Выполняйте! Разойдись! Мурат быстро собрался и прибыл к штабу. Да и находиться среди счастливых лиц, удачно сдавших экзамен, было гораздо тяжелее. Легче было находиться среди таких же неудачников, как и он. Действительно, все счастливые одинаково счастливы, а несчастливые одинаково несчастны. Здесь же у штаба Мурат ближе познакомился с капитаном, который так же был готов выехать с территории академии. Вскоре подъехал автобус. Все собравшиеся покинуть академию загрузились в него и выехали к станции. Ни Муратбаев, ни капитан по неудаче не торопились выезжать в свои воинские части. Тем более что их там так рано никто не ждал. Они решили размазать грусть водкой, а заодно и пообедать в Москве. Таким образом, они трое суток провели в столице. Мурат не знал, куда деваться от себя самого и как бороться со случившимся с ним в академии. Конечно, надо ехать в Легницу, к Мире, в часть. Глава 2. И вновь Легница Муратбаев, прибыв на поезде в Легницу, в тот же день отправился к начальству докладывать о своём провале в академии. Он постучался в дверь кабинета командира части подполковника Солдатова. Выждав пару секунд, вошёл и доложил командиру о своём прибытии. Как раз у Солдатова находились все его заместители. Повисло полное молчание. Подполковник даже встал со своего места, а другие смотрели на старшего лейтенанта, будто не узнавали его. Выражение лица командира не предвещало ничего хорошего. Он развёл руками, показывая тем самым, что ему ничего не понятно. А вслух спросил Муратбаева: – Вы откуда здесь? Мурат видел также удивление на лицах других начальников. Он ведь чётко доложил, что не поступил в академию и потому его оттуда отправили сюда в родную воинскую часть. Ему пришлось повторить свой доклад командиру, а затем добавить: – Я на первом же экзамене ответил на все вопросы билета и на дополнительный тоже. В устной форме мне поставили отличную оценку, а в протокол внесли мне неудовлетворительную оценку. Пояснили, что старшие лейтенанты на должности старшего лейтенанта не имеют права даже участвовать в конкурсных экзаменах. Мне поставили двойку и срочно отправили обратно в свою воинскую часть. Вот так получилось. Подполковник Солдатов недоумевал. И уже обращаясь к своему заместителю майору Чирикову, стал возмущённо выговаривать: – Что это значит? Вы же мне доложили, что Муратбаев поступил на учёбу в академию и уже на его должность едет молодой лейтенант. Это как мне понимать? Майор Чириков, не выражая сомнений, стал оправдываться: – Да ведь меня так из наших кадров в Москве проинформировали. Они сказали, что Муратбаев, как перспективный офицер будет в обязательном порядке зачислен на общевойсковой факультет Ленинской академии. Что непосредственно к первому вступительному экзамену в академию выедет заместитель начальника управления кадров наших войск и обеспечит Муратбаеву успешную сдачу всех экзаменов. А после мне сказали, что мы уверенно можем исключать Муратбаева из списков части, так как на его должность уже назначен другой лейтенант. Мы соответствующим приказом исключили Муратбаева из части. Вот так! Я всё сделал, как было велено «сверху». Солдатов тяжело опустился на своё место. Грустно глядя на Муратбаева, он объявил ему: – Мурат, тебя нет в нашей части, ты исключён из наших списков. Ты значишься в академии. Вот так! Меня ранее информировали, что ты настойчиво и старательно готовишься к экзаменам в академии. А из Москвы сообщают, что ты гарантированно поступишь на учёбу. Так что случилось? Чего мы ещё не знаем? Доложи нам здесь всё по порядку. Муратбаев стал по порядку докладывать о том, как успешно прошёл медицинскую комиссию в академии, как успешно и даже с перекрытием нормативов сдал зачёт по физической подготовке. И конечно, он не упустил, как заработал на консультации дополнительный бал у преподавателя, который был в составе приёмной комиссии на первом экзамене. Он рассказал, как успешно ответил на все вопросы экзаменационного билета. И о том, что его отчислили лишь потому, что в академию на конкурсные вступительные экзамены допускают только старших офицеров и как исключение – отдельных капитанов. Должность и звание старшего лейтенанта не позволили ему участвовать в конкурсе на учёбу в академии. В кабинете командира воцарилось выжидательное молчание. Одни смотрели на Мурата, а другие – на командира. Юрий Иванович Солдатов обращаясь к своим заместителям, распорядился: – Василь Васильевич, срочно свяжитесь со своим начальством в отделе войск и поясните все, что касается Муратбаева. Спросите у них, что нам теперь делать с Муратбаевым. Да, и забирайте его с собой в отдел. Всё, совещание окончено! Благо штаб отдела войск в Северной группе находился в ста метрах от штаба отдельного батальона. Майор оставил Муратбаева возле штаба отдела, а сам направился к начальству. Примерно через час из здания штаба отдела вышел Чириков. Его энергичные движения показывали, что в отношении Муратбаева принято какое-то решение. Ещё на ходу майор стал говорить, обращаясь к старшему лейтенанту: – Всё, срочно назад в Москву! По вам академия приняла совместное с нашим московским руководством положительное решение. Вам за первый экзамен поставлена хорошая оценка. Так что срочно вылетайте в академию и продолжайте сдавать экзамены. Вот так! Сегодня же на поезд в Брест, а оттуда срочно вылетайте в Москву! Мурату пришлось разбить иллюзии начальника: – Товарищ майор, какие экзамены? Ещё вчера прошёл второй вступительный экзамен. Я самым срочным образом попаду к завершению третьего экзамена. Кто же будет для меня, старшего лейтенанта, устраивать повторные экзамены? И как это так мне поставили хорошую оценку за первый экзамен? А вообще то, честно скажу, что я ответил на все основные и дополнительные вопросы экзамена. Полковник, возглавлявший комиссию, так и сказал мне, что я ответил на отлично и что он поставил мне двойку только по тому, что я состою не на майорской должности. Именно в этом вся причина моего отстранения от дальнейших экзаменов. – Да, я понимаю, что ты был готов на все сто процентов. Я так же знаю, что ты целый год ходил к соседям изучать танки и другое там. И Москва была уверена в тебе. Они там потому и решили поставить на твою должность здесь другого офицера, считая, что ты двумя ногами в академии. Так это что, уже, говоришь, второй экзамен прошёл? – Так точно, на носу уже третьи. – Мурат, понимаешь, из-за переноса экзаменов в связи с предстоящими в Москве олимпийскими играми наше московское руководство перепутало даты сдачи вступительных экзаменов. Потому наш полковник прибыл в академию с опозданием на три дня. Я только что разговаривал с ним по ВЧ телефону. Он там сразу же встретился с генералом – главным председателем приёмной комиссии академии. В отношении тебя всё было положительно решено. Искали тебя, но не нашли. Надо было не уезжать с территории академии, было бы всё, как было запланировано. – Товарищ майор, я не мог там оставаться. Комендант академии в тот же день выпроводил всех, кто не прошёл первый экзамен. Не мог же я нарушить приказ начальников. – Но ладно, жди здесь, никуда не уходи, я опять к начальнику. Попробую ему разъяснить то, что ты мне сейчас рассказал по срокам экзаменов. Мурат опять в ожидании остался на аллейке отдела войск. На этот раз майор вышел из штаба гораздо быстрее. По его не торопливой походке было видно, что он от начальства ничего хорошего не несёт Мурату. Старший лейтенант поспешил навстречу начальнику. Майор объявил Муратбаеву: – В общем, по тебе сделан вывод. Определили, что ты не виноват в провале экзамена. Оказывается, мне только что наш начальник сообщил из ранее известной ему информации, что в академии, принимавшие у тебя экзамен, характеризовали тебя как грамотного офицера и что, в общем-то, ты заслуживаешь по экзамену не только хорошую оценку, но и отличную. Вот так! По причине твоей не виновности в провале на экзамене, тебе разрешено выбрать новое место службы с повышением тебя по должности на одну ступень. Поздравляю, тебе светит капитанская должность. Ну, пошли ко мне, будем думать, куда тебе податься. А после твоего выбора я должен буду доложить наверх о твоём пожелании по месту выбранной службы. Чириков уговаривал Мурата ехать в Грузию в город Рустави, где размещался отдельный полк Правительственной связи: – Я там хорошо знаю командира полка. Я дам ему о тебе хорошую рекомендацию. А природа там великолепная. Люди добродушные. Я сам оттуда начинал службу. Думаю, что Рустави – это лучший для тебя вариант. Соглашайся! Муратбаев не торопился с ответом. Он раздумывал об услышанном от Чирикова предложении. В итоге он согласился с предложением майора. Начальник тут же поднял телефонную трубку, набрал номер и доложил кому-то: – Товарищ полковник, майор Чириков, я по Муратбаеву. Он изъявляет желание ехать в Рустави, в наш полк. Как, это возможно? И будет ли ему там капитанская должность? Майор слушал, что ему говорил по телефону старший начальник. Потом возникла длительная пауза, которая длилась минут пять. После разговор вновь возобновился и вскоре закончился. Чириков объявил Мурату: – Будем ждать! Сейчас он выйдет на Москву, и выяснить возможность твоего отъезда в Рустави на капитанскую должность. В ожидании ответа из отдела войск, Чириков расспросил Мурата об академии. Муратбаев рассказал об увиденном там, о своих впечатлениях, о подготовке и сдаче первого экзамена. Не прошло и четверти часа, как раздался телефонный звонок. Было подтверждение, что Руставский полк имеет возможность принять старшего лейтенанта на капитанскую должность. Мурат поспешил домой, чтобы сообщить Мире последнюю новость и узнать её мнение в отношении убытия в Рустави. А она как раз и не возражала и даже наоборот была рада увидеть новые места богатые зеленью, фруктами и овощами. Было решено, что с утра Мурат займётся в батальоне оформлением всех необходимых документов для скорого убытия к новому месту службы. У Мурата обиды за не поступление в академию немного угасли. Теперь он думал о Грузии, о Рустави, о новой должности, о предстоящей дороге. Муратбаевы уже были готовы через пару дней загрузить контейнер с домашними вещами и отправить его в Рустави. Но неожиданно Мурата вызвали в отдел войск. Заместитель начальника политического отдела войск, с которым Мурат находился в дружеских отношениях, встретив его у себя в кабинете, радостно сообщил: – Мурат, слушай меня! Приятная для тебя новость. Вчера вечером на меня вышел по телефону начальник политического отдела Среднеазиатского округа полковник Амриев. Знаешь такого? – Конечно, знаю Каратая Рахметовича. – Так вот, он, узнав каким-то образом, что ты подыскиваешь новое место службы, позвонил мне и сказал, что он готов с большим удовольствием принять тебя в Алма-Аатинский полк на капитанскую должность. Смотри как, хорошо складывается. Поедешь к себе на родину, а Амриев гарантирует капитанскую должность. Ещё неизвестно, как у тебя может сложиться в Рустави. Так что, давай-ка, переоформляйся на Алма-Ату. Ну, как, согласен? – Николай Васильевич, конечно согласен! Здорово, что смогу оказаться в родной Алма-Ате. Думаю, и жена будет рада такому повороту. – Ну, тогда я сейчас же звоню кадровикам и дам команду на переоформление твоих документов на Алма-Ату. Жаль, конечно, что уедешь. А сколько субботних вечеров мы с тобой провели в твоём просторном коттедже, и в квартирах Пакалюков, Затулиных. Жаль, что ты уедешь! Но, да ладно, может, ещё свидимся когда ни будь. Ведь мы все здесь временные. Мы же здесь просто в длительной служебной командировке. Скоро и мой срок выйдет, тоже поеду куда-нибудь в Союз. Давай, иди к кадровикам сдавай бумаги на Рустави и получай свою Алма-Ату. Миру, узнавшую о переезде в Алма-Ату, переполняла радость. Оформление документов, отправка контейнера в Алма-Ату проходили у Муратбаевых на вполне радостной ноте. Затем следовали проводы, которые проходили в несколько стадии. Вначале собирались близкие друзья, затем те же и начальники, а в последнюю очередь офицеры и прапорщики роты. Только последние проводы проходили в строго мужском коллективе, уже без жён, в городском лесу, на природе. Однако самым трогательным эпизодом в проводах был тот час, когда Мурат в день отъезда зашёл в свою уже теперь бывшую роту, чтобы попрощаться с личным составом. Роту собрали в ленинской комнате, где Мурат поблагодарил всех за службу и дал личному составу свои наказы по поддержанию в роте её лучших традиции. По инициативе ряда воинов вся рота вышла из казармы следом за Муратбаевым и сопровождала его до самого выхода. А как только все вышли из тесной лестничной клетки казармы воины подхватили Мурата и понесли на руках в сторону КПП. Мурат, уже находясь на верху толпы солдат и сержантов, запротестовал и требовал немедленно опустить его на землю. На территории находились офицеры других подразделении. От присутствия посторонних военнослужащих Мурату было вовсе неловко. Совсем рядом оказался подполковник Козин из отдела боевой подготовки отдела Северной группы войск. Он, улыбаясь, громко проговорил Мурату, находящемуся на руках у бойцов: – Не шуми старший лейтенант, тебя на руках несут твои солдаты – это великая честь. Не каждого так могут нести подчинённые. Не шуми! Гордись! И только донеся своего бывшего начальника до КПП, воины опустили Мурата на землю. Здесь же, он вновь поблагодарил всех присутствующих воинов роты за совместную службы и попрощался с каждым солдатом и сержантом за руку. Оформление выезда из заграницы на родину происходило, в общем-то, в спешном порядке. По этой причине кадровики воинской части отравили Служебные паспорта Муратбаевых в соответствующую службу Легницкого гарнизона с некоторым опозданием. Завтра выезжать, а паспортов нет. А без них можно доехать только до Польской границы. В день выезда Мурату пообещали, что к двенадцати часам он получит уже оформленные свои паспорта для выезда и пересечения государственных границ. В тринадцать тридцать поезд по расписанию отправляется в направлении Бреста. Сообщили, что паспорта Муратбаевым привезут им прямо к вагону. Служебный Уазик привёз Муратбаевых с их вещами на перрон Легницкого вокзала. Мурат решил выехать в визовой отдел на той же автомашине батальона. Подъезжая к зданию визового отдела Мурат заметил знакомую фигуру работника того самого ведомства с большим чемоданом. Как только тот вошёл в здание Муратбаев поспешил за ним. Чемодан уже лежал на столе, а хозяин кабинета не спеша закуривал сигарету. Мурат спешил и потому с порога выпалил: – Поезд уже отходит, а вы обещали готовность моих паспортов к двенадцати часам. Уже тринадцать. Давайте быстрее доставайте их из своего чемодана. Молодой мужчина, по статусу вольнонаёмное гражданское лицо, раскуривая сигарету не спеша спокойно ответил: – Я что ли проставляю отметки в паспортах. Мне самому только что вернули их. Вон их сколько, целый чемодан. И что я сейчас всё брошу, не пойду на обед и буду в целой куче разыскивать ваш паспорт. Нет! Давайте приходите после обеда. Мы спокойно разберём все паспорта по воинским частям, то есть по заявкам, разложим их. Ну, а затем в вашей стопке обязательно найдём и ваш паспорт. – Как это после обеда?! У меня поезд через полчаса отправляется. Билеты на руках. Я сегодня в обязательном порядке должен покинуть Легницу!, – Мурат возмущался, не скрывая этого говорил более чем громко. – Ну, хватит тут орать! Я не виноват. И как я вам сейчас найду ваш паспорт, – работник открыл свой служебный чемодан и стал вынимать оттуда красные заграничные паспорта и складывать их на столе в несколько высокие стопки. Обводя руками кучи документов, он спросил: – Ну, и как я среди них буду искать ваш? – Да вон они мои, синие! Среди всех стопок красных документов выделялись только два синих. Работник вынул их, раскрыл, сверил их со служебным удостоверением КГБ Муратбаева и заключил: – Ну, это совсем другое дело! И что это у вас они синие, не как у всех? Да действительно такие синие только ваши. А, понятно, КГБ. Ладно, сейчас распишетесь в моём журнале в получении своих двух паспортов и успевайте на свой поезд. Вновь синие Служебные паспорта Муратбаевых выручили в такой опаздывающей спешной ситуации. Мурат уже спокойно за минут десять добрался до перрона вокзала. Поблагодарил водителя автомашины, и он, с Мирой, заняв свои место в купе поезда, отправились пассажирской скоростью на польских колёсах в направлении советского Бреста. Глава 3. Алма-Ата Отработав в Польше, а точнее в Северной группировке советских войск пять лет и три месяца, Муратбаев с женой вернулись в родную Алма-Ату. Прибытию молодых Муратбаевых из заграницы домой радовались все их родственники. И как же было хорошо, что впереди у Мурата был отпуск в тридцать суток. Но и эти счастливые дни отпуска пролетали как-то уж слишком быстро. Мурату и Мире было интересно посмотреть, где располагается в Алма-Ате отдельный полк правительственной связи. Тем более что уже на днях предстояло официальное прибытие старшего лейтенанта Муратбаева в назначенную воинскую часть КГБ СССР для представления начальникам и командирам. А пока что Мурату хотелось разведать место дислокации полка. Да и жене было интересно увидеть новое место службы мужа. Он с Мирой прибыл в давно знакомую ему военную комендатуру столичного гарнизона. Там Мурат выяснил адрес, как выразился дежурный офицер комендатуры, своеобразного полка. Полк располагался по улице Спасская. По поводу выясненного адреса полка Мурат заметил Мире: – Улица Спасская! А название московское. Хоть я и алмаатинец, но мне такая улица не знакома. Мира, а ты слышала о такой улице? – Я тоже не знаю. Но Кремлёвская Спасская башня знаменита. Может такая улица в Алма-Ате, где-то в центре города и возможно, эта улица очень коротенькая и потому мы о ней ничего не знаем. Но слышала о Кремлёвской улице в Алма-Ате. Кажется, такая улица находится в северном направлении. Возможно, улица Спасская проходит где-то рядом с Кремлёвской. – Логично. Но ничего, сейчас на такси поедем туда, и узнаем, где находится эта улица. Возле ЦУМа Муратбаевы поймали такси и поехали в полк, который располагался по улице Спасской. Благо, таксист знал такой адрес. Такси по Коммунистической улице спустилось до Ташкентской, а там свернуло налево, а оттуда опять поехали вниз в северном направлении по улице Сейфуллина. Мурат полагал, что вот сейчас они подъедут на Спасскую улицу. Но таксист продолжал ехать и уже свернул на Белинскую улицу. Муратбаев решил убедиться в том, что таксист правильно едет: – Извините, а вы точно знаете, где находится улица Спасская? Мы не проехали её? Водитель уверенно ответил: – Конечно, знаю! Не беспокойтесь, я вас точно привезу туда и даже к самым воротам полка связи подъеду. Скоро приедем! Чем дальше отъезжали от центра города, тем больше Мурат расстраивался. Но не стал показывать Мире своего неудовольствия из-за отдалённости воинской части от центра города. И только когда стали подъезжать к Капчагайскому мосту Мурат не сдержал своего негодования: – Это что, мы едем в Капчагай?! Водитель поспешил успокоить пассажира: – Да ну, какой там Капчагай! Мы уже, можно сказать, приехали. По лицу Миры тоже было видно, что она не меньше обеспокоена. А вслух она удивлялась: – Ничего себе, как далеко забрались, а мы ещё и не доехали! Почти на середине моста, на развёртке дорог свернули вправо и спустились на улицу Советская Конституция. Проехав ещё метров триста в восточном направлении, вновь свернули на север. Тут водитель обрадовал своих пассажиров: – Ну, вот она – улица Спасская. Эта ваша улица очень коротенькая. Здесь она упирается в Советскую Конституцию, а внизу она заканчивается отстойниками. – Какими отстойниками? – пожелал уточнить Мурат. – Ну, какими? обычными городскими канализационными отстойниками, – пояснил таксист. Миру такое соседство воинской части с канализационными отстойниками города более чем не обрадовало: – Отстойники? Ну, ничего себе здешняя природа! – Да вы девушка не волнуйтесь. Отстойники более чем в трёх километрах от вашей части, – по-своему успокоил Миру таксист. А затем высказал свои догадки: – Вы, наверное, оба не местные. – Как это не местные? Вообще-то мы с детства в Алма-Ате, – Мира незамедлительно отреагировала на предположение таксиста. – А раз местные, то, что же так плохо знаете свой город? – Мы очень даже хорошо знаем свой город, а вот в этих загородных местах города мы никогда не бывали. Мурат, а ты здесь когда-либо бывал? – Нет, и я здесь впервые в жизни. Просто не было надобности бывать в этих местах, – подтвердил Мурат. – Ну, вот и приехали! А вообще, этот район люди называют «Пятилеткой Турксиба» или «Нижней пятилеткой». Вас как, ждать, или мне можно уехать? Мурат, рассчитываясь с водителем, уверенно ответил ему: – Нет, нет, нас ждать не надо! Мы здесь будем долго. Водитель поинтересовался: – Вы, наверное, к знакомым сюда в часть приехали? Повидаться? Кто-то из ваших родственников или друзей служит здесь? Мурат не стал продолжать разговор с таксистом, а потому подтвердил его догадки, солгав: – Да, мой одноклассник на днях прибыл сюда служить. До свидания и спасибо вам! Предстала знакомая картина. Тёмно-зелёные, а точнее защитного цвета двухстворчатые металлические ворота с большими красными звёздами на каждой из створок. Такие ворота Мурат всегда называл майором. Ворота, как погоны на могучих плечах имели по одной большой звезде красного цвета, что соответствовало воинскому званию «майор». Мурат мысленно поздоровался: «Ну, здорово, майор! А я к вам». Ворота, само КПП, и уходящий от них по сторонам сплошной бетонный забор обозначили западную сторону периметра территории воинской части. Пройдя через входную дверь, Муратбаевы встретились с дежурным прапорщиком по КПП. Дежурный, не представляясь гражданским лицам, преградив им собой проход, спросил: – Граждане, разрешите узнать о цели вашего прибытия к нам? Мурат не успел изложить свои пояснения о цели их прибытия, так как в этот самый момент с противоположной стороны в распахнутую дверь КПП вошёл майор с покатыми плечами и с недовольным выражением лица. Дежурный прапорщик тут же доложил ему о ходе дежурства по пропускному пункту. Выслушав доклад, майор, обладавший громким басистым голосом, стал делать дежурному замечание: – Товарищ прапорщик, вы что, не знаете, что гражданские лица могут находиться на КПП только в выходные дни! Почему у вас здесь посторонние лица?! Дежурный стал оправдываться перед начальником: – Товарищ майор, они вот только что вошли сюда, а я как раз остановил их здесь и уже выпроваживал. Но не успел, вы зашли и я вот… – Граждане, прошу покинуть территорию воинской части! – майор не дал договорить дежурному. Бесспорно, требование начальника было адресовано Муратбаевым. Мурат поспешил дать свои пояснения: – Товарищ майор, дежурный ни в чём не виноват. Я не успел ему сообщить, кто я и зачем прибыл. Дело в том, что я – старший лейтенант Муратбаев, назначенный для прохождения дальнейшей службы в данную часть, то есть в войсковую часть номер 28682. Строгий майор и Мурату не дал договорить: – А что, разве новый старший лейтенант не знает, что в часть назначенный офицер должен прибыть в военной форме одежды, а не как разгильдяй, в гражданке. Крайняя неприветливость старшего по званию в малозначительной степени, но всё же, задели самолюбие Мурата. Да ещё высказанные майором слова при младшем по званию и жены никак не укладывалось в положение воинского устава внутренней службы об этике взаимоотношении военнослужащих. Однако Мурату ничего не оставалось, как продолжить свои пояснения: – Товарищ майор, ну дайте же мне возможность разъяснить цель нашего прибытия. Дело в том, что у меня ещё десять суток отпуска осталось. Я как положено в форме прибуду сюда через десять дней на представление. А сейчас мы приехали просто на разведку. То есть посмотреть, куда я должен буду приехать по окончанию отпуска. В тот день прибытия сюда у меня не будет времени рыскать по городу в розыске этого полка. Поэтому мы неспешно, сегодня узнали точный адрес полка и место его расположения. Я не собираюсь и не собирался проходить через КПП. И сейчас мы немедленно убудем отсюда, чтобы не раздражать вас своим присутствием. – Вот и прекрасно! А меня, кстати, ничего не может раздражать, кроме как разгильдяйство военнослужащих. А эта дамочка с вами тоже прибыла служить к нам? – Конечно, нет! Она моя жена. Просто поехала со мной тоже посмотреть, где мне придётся служить в будущем. – Надеюсь, вы старший лейтенант не будете брать свою жену сюда на службу, чтобы она просто смотрела, как служит её муж? – майор самодовольно расхохотался, смотря на Миру. Мира не замедлила со своим ответом: – Очень чувствуется ваша офицерская воспитанность, грозный начальничек. Чтобы завершить разговор, который набирал обороты, Мурат взял Миру под локоть и направился на выход. Вслед они слышали голос неугомонного майора: – Чудики, надо же, приехать в Алма-Ату и з другого города, а может и другой республики на десять дней раньше, чтобы просто посмотреть место новой службы. Мира, вынося обиду на незнакомого майора, предложила Мурату: – Может ему сказать, что мы алмаатинцы и что приехали в свой город ещё три недели назад. А то ишь, чудики, из другого города, а то ещё и из другой страны прибыли на денёк! – Оставим в покое майора. Ничего не надо ему говорить. Всё равно он не поймёт нас. Поехали домой. Ни какой транспорт в виде общественного автобуса или такси по Спасской улице не встречался Муратбаевым. Позже им стало известно, что по Спасской улице никакой общественный транспорт вообще никогда не ездил и не ездит. Да и такси здесь было редким явлением. Мурат и Мира не спеша шли вверх по улице с московским названием. Улица, да и сам тротуар, покрытые асфальтом, были заметно пыльными. Как только закончился бетонный забор воинской части, в поперечном направлении от тротуара Спасской улицы потянулся длинный ряд частных автомобильных гаражей. Затем вдоль того же тротуара вытянулся четырёхэтажный панельный дом. Не трудно было догадаться, что в этом доме проживали семьи офицеров и прапорщиков полка правительственной связи. За этим домом стоял другой трёхэтажный дом кирпичной постройки, но уже более современный. Возле домов и в их дворах было много больших деревьев. В основном тополя, но были и карагачи, и клёны, а также было немало кустарниковых насаждений. У двух встретившихся женщин Мурат с Мирой выяснили, что общественный транспорт в виде автобусов здесь проходит только один маршрут по улице Советская Конституция и тот идёт только до железнодорожного вокзала, где конечная остановка этого самого единственного 74-го автобусного маршрута. Данный автобус на Спасскую улицу не выезжал, он двигался по здешней центральной улице с названием Советская Конституция, а также он проезжал и по небольшим улочкам привокзальной северной части Нижней пятилетки. Сам город от Нижней пятилетки разграничивался несколькими рядами железной дорогой вытянутыми с Востока на Запад и самим вокзалом Алма-Ата – I. Город с Нижней пятилеткой соединялся воздушным виадуком. Здесь, в Нижней пятилетке или как её ещё называли Пятилетка Турксиба, было ощутимо жарче, чем в самом городе. Да и сам Турксибский район больше напоминал своим видом не большой сельский город. Как выяснилось, по административному делению города Алма-Ата, район официально назывался Турксибским. Продолжая двигаться в пешем порядке в южном направлении, Мира и Мурат знакомились с районом будущего места службы. Расспрашивая у встречных лиц маршрут до железнодорожной станции, они не спеша прибыли к виадуку. Да и куда было им спешить. Отпускное положение позволяло им такую неспешную прогулку. Прошли по виадуку на южную сторону прямо к вокзалу. Вокзальная площадь кишела людьми. На той стороне, откуда пришли сейчас Муратбаевы, было почти безлюдно и тихо. Зато здесь у вокзала была совсем другая картина. Вот и создавалось впечатление, будто Пятилетка Турксиба и город Алматы совершенно разные населённые пункты. И будто их не виадук разделяет, а километры и разительные социально-бытовые условия жизни граждан здесь и там. От вокзальной площади отходили автобусы и троллейбусы разных маршрутов. И оставшиеся десять дней отпуска пролетели также быстро, как и другие дни. С раннего утра в назначенный день 13-го августа 1980 года старший лейтенант Муратбаев прибыл в полк. На высоком крыльце штаба полка Мурат столкнулся с тем самым грозным майором с покатыми плечами. Муратбаев, как полагается, остановился, пропуская вперёд старшего, отдал ему воинскую честь. Майор, молча, оглядел офицера, а затем спросил его: – Ну, что, новый старший лейтенант прибыл? – Старший лейтенант Муратбаев, прибыл в войсковую часть номер 28682 для прохождения дальнейшей действительной службы, – представился майору Мурат. Тот также, отдав воинскую честь, ответил: – Майор Шишков, заместитель начальника штаба полка! Представьтесь дежурному по полку, пусть он или его помощник сопроводят вас к командиру части. – Есть, товарищ майор! Разрешите идти? – Идите! В этот раз майор показался Мурату уже не таким строгим и грозным, как десять дней назад. В фойе штаба, как обычно во всех воинских частях, напротив главного входа был оборудован пост номер один. Часовой в парадной форме с автоматом на плече нёс караульную службу по охране главного объекта воинской части. Странным было только одно: на боевом посту было не одно, а два боевых знамени. Денежных сейфов на посту тоже было два. Муратбаев, как положено по уставу, отдал воинскую честь боевым знамёнам. Слева разместился «аквариум». Так обычно называли комнату дежурного по части. Фронтальная сторона дежурной комнаты была стеклянной, откуда дежурный и его помощник могли наблюдать тех, кто входил в штаб и выходил из него. Затем влево и вправо тянулся коридор. Штаб представлял собой трёх этажное здание кирпичной постройки. Высокий цоколь здания говорил о том, что внизу располагались полуподвальные помещения. Дежурный офицер по полку, ознакомившись с документами Муратбаева, пояснил, что кабинет командира части находится на втором этаже. Не спеша, рассматривая на дверях указательные таблички, Мурат подошёл к двери кабинета командира полка. Постучался и вошёл туда. За большим столом восседал широкоплечий полковник с круглым лицом. Аккуратно причёсанные пышные русые волосы, открытое лицо европейской принадлежности создавали впечатление спокойного и уверенного в себе офицера. Командиру было примерно лет пятьдесят. Давнее повреждение одного уха командира подсказывало, что он долгое время и видимо успешно, занимался спортивной борьбой. За длинным приставным столом сидел худощавый с густыми кудрями рыжих волос подполковник. Подполковник был примерно десятком лет моложе полковника. Муратбаев представился командиру, который выйдя из-за своего стола, поздоровался со старшим лейтенантом за руку. Его примеру последовал и подполковник. Полковник с мощным спортивным торсом быстро занял своё место. А подполковник оказался ростом гораздо выше среднего. Его рыжие кудри и заметно заострённый нос, форма, висевшая на его худощавом теле, плохо соответствовали старшему офицерскому чину. В общем, он вообще не был похож на офицера. Оказалось, что это был начальник политического отдела отдельного полка правительственной связи. Главный политработник полка легко и без напряжения выдерживал на своём лице лёгкую улыбку. Как-то самой собой Мурат сходу мысленно назвал рыжего подполковника Буратиной. Подполковник, улыбаясь Муратбаеву, вскоре заключил: – Вот и хорошо, пойдёте в кабельный батальон, заместителем командира роты. Но командир поспешил поправить своего заместителя: – Нет, он пойдёт к майору Городкову, в группу, его заместителем. Да, да! Это обсуждению не подлежит. Так распорядился сам Амриев, лично. Подполковник тут же согласился: – А, ну если это Каратай Рахметович так велел, то конечно! Командир полка развернулся в своём кресле в сторону сейфа. Открыл его ключом и достал оттуда конверт. Протянул его Муратбаеву со словами: – А это вам лично. Вы должны, не срезая краёв конверта, сами аккуратно вскрыть его со стороны склейки, прочитать содержимый в нём текст, но не вслух, расписаться в прочтении, вновь заложить текст в тот же конверт, заклеить конверт и вернуть мне. А я при вашем присутствии опечатаю конверт, а вы после поставите на печати свою подпись или несколько подписей. Всё это будет специальной почтой отправлено обратно в Москву в наше главное управление. Подполковник поинтересовался: – А что это за письмо? Полковник коротко ответил: – Это касается только его. И даже мы не знаем, что в конверте. И не должны знать. Мурат аккуратно, как ему говорил командир, вскрыл конверт со стороны клапана и круглой печати, которая одновременно фиксировала конверт и его клапан склейки. В конверте лежал листок, сложенный вдвое. Развернул его. Текст на внутренней стороне листка был набран на печатной машинке и был исполнен очень бледными жёлтыми отпечатками букв. В тексте было изложено, что ему старшему лейтенанту Муратбаеву присвоен новый псевдоним «Немец», который будет действовать на территории союзного Казахстана. Далее шло предупреждение о том, что псевдоним носит секретный характер и что этот псевдоним должен знать только лично сам Муратбаев. Ниже было написано о том, что подтверждается ли то, что содержание прочитано лично Муратбаевым в условиях отсутствия при этом каких-либо других лиц. В подтверждение этого он должен был поставить свою подпись, звание, фамилию, дату прочтения с указанием времени прочтения, а именно часы и даже минуты. После молчаливого ознакомления с текстом записки, Муратбаев поставил свою подпись с указанием звания и фамилии, с фиксацией даты и времени прочтения текста. Вложил записку обратно в тот же конверт, заклеил клапан конверта клеем и вернул командиру полка. Тот проставил на заклеенном клапане конверта свою полковую печать и вернул обратно Мурату. Он поставил на печати с захватом клапана конверта свою подпись. Полковник положил конверт в сейф и запер его. С разрешения командира Муратбаев покинул его кабинет. Таким образом, старший лейтенант Муратбаев в августе 1980 года был назначен на капитанскую должность. Он стал заместителем начальника группы тропосферных станций по политической части. В полку такая группа в своём роде была единственной. Группой командовал майор Городков Валерий Артёмович. У начальника было два заместителя – капитаны по штату: заместитель по политической части и инженер группы. Кроме этого в группе по штату состояли: шесть других капитанов – начальников станции, девять прапорщиков и более шестидесяти солдат и сержантов. В группе были немногим более тридцати автомашин, двадцать четыре из которых были с большими прицепами и они приравнивались к автопоездам. Группа тропосферных станций по штату входила в состав радиорелейного батальона. А в самом полку было ещё два батальона: стационарный и кабельный. Были и другие вспомогательные подразделения, такие как автомобильный и хозяйственный взвода, полковой оркестр и некоторые другие вспомогательные самостоятельные подразделения. Территория воинской части, которая была образована в 1956 году, представляла собой правильный прямоугольник. Периметр обозначался сплошным бетонным забором, поверху которого несколькими рядами были натянуты колючая проволока. Оказалось, что на одной территории под общим периметром располагался кроме отдельного полка ещё и отдельный батальон правительственной связи. Потому то и было на первом посту у часового под охраной два боевых знамени: один полковой, а второй – отдельного батальона. На всей этой общей территории разместились шесть основных здании. Это – на западной стороне территории штаб полка вытянутый с севера на юг, где находился и кабинет командира отдельного батальона. Восточнее от штаба в таком же направлении стояла казарма кабельного батальона и вспомогательных самостоятельных взводов полка. Напротив названого строения стояла казарма других двух батальонов полка со своими самостоятельными входами. Южнее и параллельно от казармы кабельного батальона также вытянутая с севера на юг размешалось здание отдельного батальона, где были обустроены казарма, и штаб этой воинской части. А ещё южнее стоял двухэтажный общий клуб полка и отдельного батальона. Между периметровым забором части и зданием отдельного батальона, кроме клуба, был оборудован открытый клуб, где в летний период крутили кинофильмы для личного составов воинских частей, а также проводили другие массовые мероприятия в форме бесед, лекции на открытом воздухе. Ниже клуба и далеко восточнее от КПП стояла общая одноэтажная столовая для двух воинских частей. Как раз центральная дорога от ворот КПП смотрела на столовую. За казармами радиорелейного и стационарного батальонов был оборудован открытый спортивный городок. А в нижней части общей территории, то есть в северном направлении размещались автопарки полка и отдельного батальона. В автопарке был оборудован склад ГСМ, ангары для автомашин, автомастерские и база неприкосновенного запаса полка. Никакие естественные и искусственные ограждения никак не разделяли территории полка и отдельного батальона. Территории между двумя родственными воинскими частями были поделены условно.

Конец ознакомительного фрагмента.