— Хоть вы не начинайте!

— А нам обидно! — оба улыбались. — Мы-то думали, что сначала на твоей свадебке погуляем, а уж потом сами в это ярмо залезем, но политические и экономические расклады спутали нам все карты.

— Завидуйте молча, женишки…

***

На третий день нашего расслабленного пребывания на острове, когда были осмотрены все достопримечательности Ибицы с красивейшими закатами, посещены все знаковые ночные клубы, отведаны все местные вкусности, выпито несчитанное количество отличного испанского вина, а на море было тупо лень идти, случилось именно то, чего посвящённые подсознательно ждали последнюю пару дней — вышел совместный пресс-релиз императора Николая и князя Альбера, произведший эффект разорвавшейся бомбы.

Понятно, заинтересованным сторонам понадобилось какое-то время на внятное формулирование своей точки зрения в эпитетах, исключавших попадание в понятие «непарламентские выражения», но отдельные резкие статьи с обвинениями в адрес коварных русских появились практически сразу во многих частях старушки-Европы.

Фондовый рынок лихорадило, финансовые аналитики рвали волосы не только на голове, не находил себе места и начинающий «трейдер» Кузьмин, вложивший львиную долю «награбленного» в нашу аферу.

Лично у нас неприятности начались к вечеру — домой резко засобирались Гогенцоллерны и Виндзор. Хоть молодые люди и не выглядели обиженными, родичи их явно накрутили, так что прощание вышло скомканным. Но был и «лучик света» — Фриц нежно прощался с Леной Панцулаей и, как мне потом передали сестры, приглашал девушку в Германию, обещал звонить и при первой же возможности клялся примчаться в Москву на крыльях любви. Сама Елена, по информации уже валькирий, сразу после такого трогательного прощания убежала к себе в номер, заперлась там и горько разрыдалась.

Следующей, сославшись на срочные дела, нас покинула Изабелла.

— Испанцы с бриттами ссориться не хотят, — прокомментировала очевидное Стефания. — И слава богу! Да и мы на Ибице что-то загостились. — Она посмотрела на меня. — Алексей, может, в Монако обратно пора?

— Самолет готовят, — кивнул я. — По готовности сообщу.

— Хорошо, мы пока вещи спокойно соберем…

Меня же в бар повели братья Аль-Нахайяны, предложившие «пропустить по коктейлю»:

— Алекс, отличная операция! — улыбался старший. — Мы и подумать не могли, что ты не только на отдых в Монако прилетел.

— Спасибо, Дияб, — обозначил я поклон, но от дальнейших комментариев отказался.

— Просьбу можно?

— Конечно.

— В следующий раз, когда вы что-нибудь подобное задумаете, можете на род Аль-Нахайян смело полагаться, нам тоже не нравится играть по чужим правилам.

— Могу обещать одно, Дияб, я передам старшим родичам твои слова.

— А большего и не надо, — кивнул он. — Уверен, мы с тобой, Алекс, будем не только дружить, но и заниматься общим бизнесом.

— И я уверен.

Из общества братьев Аль-Нахайянов меня выдернул Кузьмин и отвел во взятый под охрану конференц-зал отеля, где я с удивлением обнаружил всю нашу компанию, вернее, российскую ее часть, и показательно нервничающих Прохора, Владимира Ивановича и Людмилу Александровну.

— Теперь все на месте, — сказал воспитатель и неожиданно скомандовал: — Построились!

Команду выполнили все Романовы, включая Марию с Варварой, курсанты и Шурка Петров с Андреем Долгоруким. Сестра последнего с Аней Шереметьевой и Ингой Юсуповой замерли в растерянности.

— Второй раз повторять не буду, — рявкнул в их сторону Прохор, дождался, пока девушки пристроятся к нам, и продолжил: — Итак, молодые люди, ситуация в мире накаляется, с минуты на минуту в Германии, Англии, Польше, Румынии и ряде других стран выйдут официальные заявления властей, осуждающие подлую и вероломную политику России. Понятно, войну никто объявлять нам не будет, но нервы помотают знатно. Чем это чревато лично для нас? В первую очередь провокациями со стороны подданных вышеупомянутых королевств, которым спекуляции на тему вероломных русских будут как бальзам на душу. Кто мне скажет, в течение какого срока государственная пропагандистская машина способна настроить подданных даже на войну с другим государством? — Прохор оглядел строй.

— Две недели? — предположил Николай.

— Месяц? — это был Андрей.

— Пять-шесть дней максимум, — воспитатель грустно улыбнулся, и даже мне от подобных сроков сразу стало не по себе. — Здесь же перед вышеупомянутыми государствами такой кардинальной задачи не стоит, хватит пары дней громких воплей из телевизора, радио, прессы и паутины. Оценили, с чем мы можем столкнуться даже по дороге в аэропорт, особенно если местная полиция получит приказ не только не вмешиваться, а тихонько помогать выражать праведный гнев обиженных немцев, бриттов, поляков и остальной европейской шушеры по отношению к нашей с вами делегации?