— Алексей Петрович, у вас какие-то срочные вопросы к нам есть, или все можно решить в рабочем порядке?

— В рабочем порядке, Алексей Александрович, — после секундного раздумья ответил Нарышкин.

— Помощь в размещении требуется? А то в Монако сезон…

— У сына остановлюсь, Алексей Александрович, перед встречей с вами успел с ним созвониться. А для господ дипкурьеров мы забронировали скромные, но достойные номера заранее, как раз недалеко от вашего отеля.

— Отлично! Алексей Петрович, сегодня же Рождество, настоятельно прошу вас и господ дипкурьеров посетить службу в приходе. Или есть обстоятельства… препятствующие вашему там появлению?

— Обязательно будем, Алексей Александрович, — генерал улыбался.

— Там и встретимся, — кивнул я. — Номер мой телефонный на всякий случай запишете?

— Обязательно, Алексей Александрович. Все остальные номера, — Нарышкин посмотрел в сторону Николая, Александра, Прохора и Владимира Ивановича, — у меня есть.

Когда генерал с подчиненными вышел, я повернулся к Кузьмину:

— Иван Олегович, ваши впечатления?

— В деле бы посмотреть его превосходительство… — протянул он. — А так… если еще и учитывать традиции рода Нарышкиных, мужчина во всех смыслах крайне авторитетный.

— Более чем авторитетный! — заявил Александр. — Наше училище с отличием, потом спецкурсы МИДа с отличием, и за кордон.

— Я и говорю, крайне авторитетный мужчина, — кивнул Кузьмин. — И дипкурьеры с ним серьезные ребятишки… Хотя никакие это не дипкурьеры, царевич, а самые настоящие мокроделы под дипломатическим прикрытием.

Людмила Александровна, скромно сидевшая в уголке, не удержалась и хмыкнула, ее примеру последовали Николай с Александром, а колдун мечтательно продолжил:

— Мне бы в свое время хотя бы парочку таких дипкурьеров, старательно выдрессированных государством, а не то отребье из контингента, к услугам которых приходилось прибегать, я бы таких дел наворотил!

— У тебя и так неплохо получалось, — буркнул Прохор. — Короче, все ясно, мужчина авторитетный, дипкурьеры серьезные. Людмила Александровна, — он повернулся к валькирии, — будь добра, проследи за великими княжнами, чтобы они чего лишнего на службу не надели.

— Уже иду, Прохор Петрович, — понятливая женщина направилась в сторону лестницы.

А воспитатель продолжил:

— Ну что, Ванюша, есть у тебя к нам вопросы после состоявшейся встречи с дипломатическими работниками?

— Масса, — кивнул тот. — Но спрашивать из гордости ничего не буду, вы с царевичем всю охоту отбили.

— А мы тебя сейчас в основные моменты предстоящего действа посвятим, чтобы ты, гордый наш, не обижался…

Информацию Прохор излагал по-военному кратко, а когда дошел до возможных провокаций со стороны Германии, Англии и ряда других стран, возбудились даже Николай с Александром:

— Круто! — заявил с восторгом последний, а потом поник и с уверенностью сказал: — Леха, ты все-таки согласился…

— Фактически, да… Я же говорил, мне не оставляют выхода. Сами же видите…

— Видим… — вздохнули они.

А Кузьмин в это время смотрел на меня оценивающе, потом как-то подобрался и громко выдохнул:

— Царевич, отец родной! Ты же не оставишь детишек моих без наследства?

— Ванюша, ты чего несешь? — не понял я.

— Есть у меня, царевич, пара заначек на черный день…

— Сука, я так и знал! — вскочил с кресла Прохор. — Сколько? Общая сумма, быстро!

— Чуть больше пятидесяти миллионов… — опустил глаза колдун.

— Пятьдесят лямов! — воспитатель схватился за голову. — Пятьдесят лямов! Ты, тварь, Романовым задекларировал тридцать, когда тебя государь обратно под крылышко в род принимал!

— Запамятовал… — Кузьмин не поднимал глаза.

— А сейчас, сука, вспомнил?

— Ну да, чуть больше пятидесяти лямов… Если точнее, должно быть примерно восемьдесят два… Ставки там, проценты всякие льготные для вип-клиентов… Я же не знал, чем мое возвращение в род может обернуться, а потом уже поздно было…

Прохор от возмущения начал задыхаться, вокруг него заплясали характерные огоньки, и пришлось мне подскакивать к нему и сажать обратно в кресло, одновременно указывая братьям на бар.

Воспитатель начал приходить в себя только на втором стакане водки, а я судорожно соображал, что делать.

— Ванюша, ты же понимаешь, что это залет? А если учитывать резкий характер моего царственного деда, с подобным залетом ты даже до Бутырки явно не доезжаешь?

— Понимаю… — кивнул он. — Но ты же что-нибудь придумаешь, царевич?

— А почему ты сейчас про детишек не вспоминаешь?

— А поможет?

— Бл@дь! — выдохнул я. — Горбатого могила исправит! Будешь должен в очередной раз. А поступим мы следующим образом. Эти деньги я проведу через князя Пожарского, типа, это его средства, и попрошу отца включить их в общую массу средств, которые Романовы пустят на организовавшуюся финансовую аферу. Потом, в случае получения ожидаемой прибыли, этой самой прибылью ты делишься со всеми здесь присутствующими в равных долях…