По дороге на пляж Кузьмин «пришел в себя» и отчитался, что Белобородов по каким-то своим делам уже находится на «Звезде» и ждет нас там. На вопрос Марии с Варварой о поляке Ваня ожидаемо ответил, что с того взяли подписку о сотрудничестве и отпустили на все четыре стороны. Когда же мои сестры убежали к ожидавшим их подружкам, колдун прочитал на наших лицах тот же вопрос.

— Прохор на самом деле пошел на посудину проверять, хорошо ли затерли кровь и выкинули ли все кишки и кости шляхтича в море, — ухмылялся он. — Сами понимаете, заявляется такая праздная молодежь на яхту, а там… — и засмеялся, видя наше недоверие. — Да шучу я, просто по старой доброй морской традиции устроили поляку прогулку по доске в браслетах со старым якорем на шее.

— Круто! — с плохо скрываемым восторгом дружно заявили Николай с Александром. — Черт, надо было с вами остаться! Это ж как в романах про одиссею капитана Блада и похождения всяких там пиратов!

Я только вздохнул, а Ваня засмеялся:

— Расслабьтесь, молодые люди, отпустили мы его на все четыре стороны, как я великим княжнам и сказал. Но, если вам так хочется почувствовать себя настоящими джентльменами удачи и морскими волками в одном лице, попросите царевича переговорить с князем Гримальди или королем Франции, пусть те нам какого-нибудь закоренелого злодея отдадут для казни — оформим прогулку по доске в лучшем виде. — Он опять хохотнул. — Честно говоря, мне и самому интересно посмотреть, что из этой затеи выйдет, хотя… Такой способ казни, молодые люди, как по мне, слишком уж гуманный — бульк на дно утюгом, и никаких тебе мучений. — Колдун посерьезнел и подчеркнуто свирепым взглядом уставился на Николая с Александром. — Другое дело, например, на кол злодея или злодейку посадить, на костре сжечь или запытать до смерти на дыбе, чтоб пару неделек помучились. Хотите, могу с Сашей-цесаревичем о вашей стажировке в Бутырке договориться?

— Не надо, — опустили глаза они. — Нам казни Никпаев тогда, на границе с Афганистаном, хватило. Что ты так сразу, дядька Ваня?

— А что я? Я ничего… — и лицо Колдуна приняло свое обычное насмешливое выражение. — Короче, о шляхтиче этом забудьте, он теперь у его превосходительства генерала Нарышкина на связи состоит. И что там за сообщение такое про Ибицу я прочитал, после которого телефон пришлось в беззвучный режим переводить?..

Быстро посвятив Кузьмина в ближайшие планы посещения этого известного среди молодежи курорта, мы удостоились кислой улыбки Вани:

— Опять будет кошмар для дворцовых, да и мне с Прохором нормально не поспать…

— Мы будем себя хорошо вести! — в один голос заявили Николай с Александром. — Обещаем!

— Свежо предание, да верится с трудом… — буркнул Кузьмин. — Царевич, отойдем? — И, когда мы с ним расположились на стоящих чуть в сторонке лежаках, Колдун продолжил: — Слушай, мне пан Западловский все покоя не дает…

— В каком смысле?

— А без смысла, Алексей… Я, еще когда его в казино гасил, учуял легкую неправильность, а когда с ним после твоего ухода работать продолжил, чувство… необычности его сознания только усилилось. Так и не разобрался, что к чему, а тебя снова на яхту вызывать не стал, решил дать выспаться — тебе же с принцами и принцессами сегодня веселиться и офигеть какие важные проблемы обсуждать по организации будущего досуга.

На очередную «мульку» Колдуна я внимания не обратил — уже привык.

— В следующий раз обязательно вызывай, будем разбираться. С Прохором и остальными поделился своими ощущениями?

— Обижаешь! Нарышкину даже отдельно сказал, что я бы на его месте инфе от этого пана Западловского не верил от слова «совсем», и добавил, что, если чуйка меня не подвела, готов взять грех на душу, сгонять в Польшу и лично выполнить твое обещание по ликвидации родичей этого пана.

— Что тебе Нарышкин ответил? — вздохнул я.

— Что не он принимает подобные решения, но в случае возникновения обстоятельств, способных являться основанием для подобной командировки, Нарышкин обязательно укажет в рапорте вышестоящему начальству на некоего господина Иванова из Дворцовой полиции, как никто другой, подходящего для выполнения этой ответственной во всех смыслах миссии. — Кузьмин ухмыльнулся. — А после того, как в наш разговор влез очень злой на пана Петрович, генерал оперативно поправился и пообещал добавить в рапортину другого дворцового по фамилии Белобородов, который тоже достоин выполнить торжественное обещание великого князя Алексея Александровича. — Колдун зажмурился. — Царевич, и как только я вспомнил наши с твоим воспитателем былые подвиги и представил те, которые мы с ним, уверен, еще совершим, сразу как-то на душе стало легко и радостно! И уже в гостинке, в меру скромном номере, оставшиеся три с половиной часа спалось мне сладко и спокойно!

— Ваня, к Прохору я уже привык, а вот к твоей кровожадности мне еще предстоит приспосабливаться, — покивал я.

— И это мне говорит молодой человек, коллекционирующий черепушки своих врагов! — хохотнул он и тут же осекся. — Прости, царевич, вырвалось…

— Нормально… Тем более, ты абсолютно прав.

И сжал зубы от ощущения абсолютной пустоты в груди.

— Ваня, завтра Вике девять дней…

— Помню. Где помянуть соберемся?

— Придумаем…

И глубоко вздохнул, пытаясь хотя бы морским воздухом заглушить боль.

— Ладно, Ваня, — выдохнул я, — грустить будем завтра. У тебя что-то еще?

Колдун замялся и нерешительно сказал:

— Царевич, ты же помнишь наш вчерашний разговор о моих… капиталах, нажитых непосильным трудом?

Вместо ответа я достал телефон и нашел контакт князя Пожарского:

— С Рождеством, деда! Как дела?

Выслушав ответные поздравления старика и его заверения, что у Пожарских все хорошо, кратко описал свое «скучное» времяпрепровождение в Монако и спросил прямо: