Вместо него приехал молодой учитель. Энергичный и улыбчивый. Математику он знал хуже, но зато отлично организовал класс. Чуть не каждую неделю собирал всех после уроков и рассказывал о достижениях советский власти. Об их, пионеров, важной роли в создании нового общества, где будет всем светло, сытно и хорошо.

Даже на каникулах он не прекратил свою работу. Собирал учеников на помощь старшим и во многом благодаря его рвению Ваня и оказался внутри колхозного склада.

Учитель предложил председателю задействовать школьников в очистке склада пред приемом нового урожая.

Класс пришел к складу, сторож отворил широкие кованные двери и пустил делегацию. Склад был пустой, хлеб уже посеяли и на потертом, во многих местах пробитом полу валялись куски мешковины, старое автомобильное колесо, куча старой пересохшей конской упряжи, какие-то куски досок, масляные тряпки.

Учитель распорядился мальчикам выносить старье и складывать за складом в канаве, а девочкам подметать мелкий мусор и складывать в мешки.

Ваня носил доски, перетаскивал с места на место какие-то железяки, видимо выбитые из стен, но не пригодившиеся. Но самое главное, он смотрел на верх. Изнутри склад был выбелен, но на потолке почему-то были нарисованы какие-то люди. Все в длинной одежде, у многих в руках книги с непонятными буквами. Разглядывая их, Ваня остановился.

– Что, Чернов, – окликнул его учитель, – смотришь на пережитки прошлого? И очень зря.

– Да я и не смотрю, – ответил было Иван.

Но учитель вдруг заподозрил неладное и продолжил.

– Это, дорогой ты мой товарищ, пионер Чернов, все глупость и мракобесие, – кладя Ване руку на плечо начал учитель. – Вон видишь тетка стоит, голову наклонила. Так эти самые попы-мракобесы считали, что она сама, без мужа родила целого Бога. Вон он там, на половину замалеванный. Говорят, что он по земле ходил, мертвых мол воскрешал, слепых там разных лечил. А потом его свой же друг предал, и его римляне к кресту прибили. Вон там смотри слева. Как ты считаешь, если бы он был Бог, такое бы можно было с ним сделать?

Ваня пожал плечами.

– Верно товарищ Чернов. – вокруг стали собираться пионеры и тоже поглядывали туда, куда указал учитель. – Так вон те люди, которые с ним ходили и считали его своим учителем и спасителем, потом всем рассказали, что он, три дня будучи мертвым ожил и на небо улетел. И попы в этой церкви народ учили, что и мы так должны.

– А почему он не сбежал от тех, кто его судил? – деловито спросил Ваня, рассказ учителя как-то очень бегло описывал то, что было нарисовано на потолке и стенах.

– А он якобы думал, что тем самым всех людей спасает, – рассмеялся учитель и окинул взглядом всех собравшихся. – Но нам, коммунистам и комсомольцам, не нужны такие милости. Мы сами построим свою жизнь и создадим новое общество.

– Точно, – подхватил кто-то из ребят. – А всяких там колеблющихся и слабохарактерных мы в раз вычистим.

Класс загалдел. Ваня не слушал, он взял очередную доску и понес выкидывать. Теперь он старался работать и не останавливаться, но украдкой посматривал на расписной потолок. Вспоминая слова учителя, он никак не мог сопоставить его с картинками. Да и картинки казались не связанными друг с другом. Ваня никак не мог связать их в одну историю, как бывает на агитационных плакатах. Где сначала буржуи, потом революционные матросы, а потом светлое будущее. Он то и дело ловил уже знакомые лица. Но яснее не становилось.

Наконец, субботник кончился, учитель всех распустил по домам. Правда перед этим он поручил троим ребятам подготовить к понедельнику доклад на тему церковного мракобесия и пережитков поповской жизни. Ваня обрадовался, что его в докладчики не назначили, но вида не показал, к тому же возникла возможность подумать над этой историей.

Однако, в понедельник, никакого доклада не случилось, потому что за день до этого черная тарелка радиоприемника передала обращение Молотова к гражданам Советского Союза.

С первых же дней войны, жизнь в деревне совершенно изменилась. Почти всех мужиков призвали в красную армию. А Ваниным одноклассникам пришлось заменять их на колхозных работах. Ивана приставили на помощь к плотникам в колхозных мастерских.

Первый военный год прошел тяжело. Почти всю наличную скотину свели на мясо, потому что оно стало важнее молока. Все что росло на полях бесконечными караванами тянулось к фронту. А оттуда все летели и летели бумажки, от которых женщины становились черными и молчаливыми.

А на второй год умер дед Афанасий. Гроб деду Ваня сделал сам из остатков горбылей и брусков. На похороны приехала из города Ольга Макаровна, мать Ваниного отца. Мать знала ее плохо, потому как с Павлом они расписаны не были. И хотя Павел Ваню признавал, и даже приезжая привозил подарки, особой тяги к сыну не испытывал. Почти все время он жил в городе и работал на фабрике.

Оказалось, что отец пропал без вести, под Ленинградом.

– Вот что, Настасья, – после поминок сказала матери Ольга Макаровна. – Переезжать вам отсюда надо.