– Тайна следствия, не могу ничего разглашать, я при исполнении, – играючи отбрехался сержант, которому, казалось, доставляет удовольствие обрубать прямо на корню все попытки поразнюхать от жадных до сведений журналистов.

– Фрэнк, ну брось хоть косточку, – переминаясь с ноги на ногу, подскакивала Пайк и выпрашивала у сержанта хоть что-то из более-менее похожее на официальное заявление.

– Энн, ну нельзя, – развел он руками, спрятанными в карманы плаща. – Че ты, вам все скажут, как выяснят, – настолько скомкано и фамильярно ответил Закари, что его слова нельзя было вставить в новостной эфир даже на региональном телевидение.

– Надо кости – иди и глодай белобрысого, – шепнул Фрэнк на ухо Пайк, и та, кивнув, мигом вернулась к допросу Ларссона, пока тот не успел уйти.

Публика потеряла интерес и начала постепенно расходиться. Коллеги обсуждали между собой итоги пресс конференции и неожиданно полученное интервью от Адама Ларссона, который настолько ярко и броско светился в лучах чужой славы, что затмил собой всех окружающих.

С трудом протиснувшись между коллег, Пайк по совету Фрэнка устремилась со всех ног за уходившим в сторону департамента полиции Адамом Ларссоном. Задача была не из легких. Поспеть за его широким шагом еще и в переполненных коридорах было трудно для невысокой девушки, а окликнуть мужчину она никак не могла себе позволить, и только поравнявшись с ним, Энн выдала, выравнивая дыхание:

– Мистер Ларссон, это правда… – начала было девушка, но мужчина шедший по коридору резко остановился и окинул ее придирчивым и оценивающим взглядом, от которого пробрало до костей.

Ударило по ней, как рентген, и сразу же с выходом результата, лицо мужчины переменилось. От милого и обаятельного собеседника, вежливо отвечавшего на каждый вопрос, не осталось и следа, а высокомерие Ларссона веяло от него за версту.

– Мисс… – пренебрежительно произнес он и посмотрел на бейдж «PRESS», болтавшийся на завязанном вокруг шеи цветном шнурке с вписанной в удостоверение фамилией девушки, – Пайк, – продолжил он, прочитав.

– Миссис, – быстро поправила его журналистка, которую на испуг кислой миной не возьмешь.

Ларссон лишь усмехнулся от замечания, и продолжил с прежним высокомерием:

– Миссис Пайк, не помню, чтобы давал обещание о пресс-конференции, – свысока посмотрел он на нее поверх головы девушки и продолжил идти по коридору в департамент полиции.

– Это правда, что вы помолвлены с Беатрис Джонс – дочерью сенатора Джонса? – все еще выпытывая сведения, следовала за ним по пятам настырная журналистка, но Ларссон опять послал ей холодный и надменный взгляд, намеренно игнорируя вопрос.

На входе в департамент их обыскали на контрольном пункте, и Ларссон, предварительно высыпав содержимое карманов в пластиковый контейнер, как и любой рядовой посетитель данного заведения, расставил руки в стороны, позволяя офицеру в форме повести металлодетектором вдоль неприлично дорого костюма. Пайк вытряхнула все гаджеты в корзину и по примеру Ларссона приготовилась к досмотру, встав за его спиной, чтобы никто не вклинился в очередь. Костюм девушки, плотно сидевший на ней, не скрывал практически ничего, кроме самого ее тела, и офицер лениво махнул ей рукой, чтобы та проходила и не задерживала поток. Пайк мигом схватила в охапку из пластиковой коробки свои вещи и опять засеменила за высоченным мужчиной, закатившим глаза от одного только ее вида.

– Да ладно вам, мистер Ларссон, – начала уговаривать его девушка, – я же не для себя спрашиваю, – и от ее слов брови Ларссона удивленно взметнулись вверх. – У меня все подружки от вас фанатеют, они ж помрут, если вы женитесь! – приговаривала журналистка, распихивая вещи по карманам.

Любопытствующие вопросики миссис Пайк были явно не для прессы, и уж точно не для уважаемого издания, чья эмблема значилась на ее карточке, и Адам не смог не отметить плоскость, куда девушка перевела разговор. Здесь он мог ей только посочувствовать, ведь данной плоскостью Адам владел еще лучше холодного официоза.

– Мисс… – Ларссон остановился, решив завершить разговор и не расшатывать нервы ни себе, ни девушке. – Миссис, – очень мягко поправился он, – Пайк, – еще мягче обратился он к ней.

– Не буду лгать, мне, как и любому мужчине, льстит внимание со стороны столь юных и очаровательных особ, – обратился он к возрастному цензу, разрыв в которым между ним и Пайк был приличным, – но, увы, – всплеснул он руками, – моя личная жизнь на то и личная, чтобы ее не раскрывать, – осуждающе сказал он, но прежних надменности и холода в его словах уже не было.

Адам будто оттаял, услышав о дамском интересе, и Пайк, почуяв слабину, продолжала атаку:

– Ну, всем же так интересно! – и под всеми Энн подразумевала действительно практически всех. – Вы с ней уже так давно вместе, и ничего не планируете? Правда, мистер Ларссон, насколько у вас все серьезно? – клянчила девушка хоть крошку информации, и услышанное от Адама в кулуарах прямо посреди людного коридора ее издание точно не опубликует, на чем он и решил сыграть.

– Буду честен, – сочувственно и несколько брезгливо ответил он. – Наша с мисс Джонс личная жизнь не только моя, но и ее, – весьма точно напомнил Адам и не пытался более очаровать девушку, ведь приставка «миссис» к ее имени точно обозначила черту. – А в свете последних событий я очень опасаюсь за жизни своих близких, – он осуждал ее как репортера каждым сказанным словом. – Не буду отрицать, что мисс Джонс в их числе, – уже хоть что-то, но практически ничего для новостей, – и вы должны понять мою осторожность, мисс… – запнулся он и опять посмотрел на имя на бейдже, – миссис Пайк.