— Они все такого цвета или бывают разноцветные?

Я попросила Хока просветить нашего гостя насчёт разнообразия кошачьего племени и показать ему корабль, пока мы собираемся в дорогу.

Старпома я решила оставить на баркентине. Так положено по уставу. Помимо этого я считала, что, здесь он будет в большей безопасности, чем в Коруче, куда граф Клермон мог подослать ещё одного наёмного убийцу.

С собой я взяла Булатова, Вербицкого, Дакосту и трёх стрелков: Мангуста, Донцова и Хэйфэна. Николь сопровождала нас как переводчик и консультант, хотя ей явно не хотелось расставаться с Хоком.

Владеющий-Конями явно не желал покидать звездолёт и запавшего ему в душу Кису. Только после того, как Хок позволил ему погладить притихшего кота и поклялся при первой же возможности прислать дюжину котят самых крупных и пушистых пород, он, наконец, вернулся в свою колесницу и, рыкнув: «Догоняйте», помчался по равнине, напоминая причудливое божество, вышедшее из тёмных веков нашей далёкой планеты.

Устроившись в вездеходе, мы выехали следом и вскоре прибыли в Коруч. Большой город, обнесённый частоколом, на первый взгляд напоминал своими деревянными постройками древнерусские посады, но потом стало ясно, что ничего общего с нашей стариной он не имеет. В городе не было улиц. В художественном беспорядке, то кучно, то вдалеке друг от друга, скорее подчиняясь особенностям ландшафта, чем логике, стояли дома, представляющие собой что-то среднее между деревянными шатрами и живописными хижинами, крытыми тёсом. При этом дома эти были неизменно большими, построенными основательно в расчёте на большие семьи, богато украшенными росписями и резьбой. Возле каждого дома была размещена гигантская утварь, видимо, предназначенная для того ремесла, каким жило семейство. Здесь были ряды бочек для варенья, штабеля брёвен и досок, корыта, наполненные водой, в которых плескалась живая рыба, длинные настилы, как перламутром блистающие распяленными на них рыбьими шкурками.

Мы ехали медленно, аккуратно огибая владения местных жителей, которые трудились тут же, возле своих домов и, завидев нас, радостно урчали и приветливо махали большими волосатыми руками. Целая толпа детишек сопровождала нас от границ города. Причём самых маленьких несли на плечах самые большие.

Жилище вождя корсов представляло собой целый комплекс больших, богато разукрашенных хижин, между которыми сновали очень деловитые корсы. В основном их маршрут пролегал от центрального строения, у которого было целых три входа размером с большие ворота, куда мог въехать наш вездеход. Они выбегали оттуда, бежали в другие дома и возвращались с какими-то бадьями, подносами, лоханями, наполненными едой и напитками. Из главной хижины уже слышался гул оживлённого урчания. Видимо, пир начался.

Вождь корсов по имени Бороздящий-Озёра, вышел нам навстречу. Был он ещё выше и рыжее своего сына. Посмотрев на его огромную и при этом ладную фигуру, я вдруг подумала, что корсы, должно быть выбирают своего вождя на конкурсе красоты. Впрочем, встретившись с взглядом его весёлых и умных глаз, я решила, что остальные достоинства, наверняка, также учитываются при выборе предводителя местного населения.

Он радушно приветствовал нас и провёл внутрь жилища, которое представляло собой огромное круглое помещение, по сторонам которого стояли широкие, застеленные толстыми мягкими покрывалами ложа, а в середине были расставлены столы, за которыми уже сидели многочисленные гости.

Корсы встретили нас радостным шумом и, пока мы вручали Бороздящему-Озёра подарки, одобрительно урчали. После этого Вождь подвёл нас к невысокой эстраде, где стоял низкий, как раз подходящий нам по росту стол, где уже сидели несколько землян. Во главе стола размещалась высокая красивая женщина с двумя русыми косами, облачённая в расшитое шёлком белое платье. На её голове, поверх белого плата сверкал золотой венец, украшенный двумя филигранной работы фениксами. Она оценивающе посмотрела на меня и поднялась навстречу. Это была княгиня Камень-города Млада. С достоинством поприветствовав меня небольшим поклоном, она опустилась на место и тут же утратила ко мне всякий интерес. Зато её супруг, высокий и ладный, с густой рыжей гривой, украшенной по сторонам лица двумя косичками и кудрявой бородкой, вышел мне навстречу, и долго тряс мою руку в своей огромной руке, улыбаясь во все тридцать два белоснежных зуба.

— Любо видеть, что с Земли прилетают к нам на Светлозерье такие красавицы, — чем-то похоже на корсов урчал он. — И молодцы у вас, один лучше другого. Как на мечах, боярин? — он лукаво подмигнул Булатову.

— В точку попал, княже, — с лёгкостью подхватил разговор Вербицкий. — Как раз здесь у нас два богатыря, которые очень даже ратную потеху уважают.

— Ну, поглядим, поглядим! — рассмеялся Ясноок. А глаза у него были, действительно, ярко-синие, с длинными рыжими ресницами. — Ну, садитесь, витязи, ближе ко мне, чтоб в беседе не орать через весь стол.

Пока княгиня вполголоса разговаривала со своими спутниками, одетыми в яркие кафтаны, Ясноок развлекал нас байками, похожими на сказки, которые мне в детстве читали родители. При этом не забывал своевременно поднимать чарку в ответ на приветственные тосты корсов и пару раз ответил им, проурчав что-то с весёлой улыбкой и вызвав оживленное уханье за соседними огромными столами.

Мне тоже пришлось сказать тост, в чём мне очень помогли давние занятия в группе контактёров при Высшей Академии Космоплавания Объединения Галактики. Сочинив что-то цветистое, в духе русских сказок, я по одобрительным кивкам и добродушным оскалам корсов с облегчением поняла, что попала в цель. Они подняли свои чарки и вернулись к своим беседам.

Шумного веселья не наблюдалось, поскольку, как хозяева, так и гости были существами степенными и солидными. Но атмосфера добродушного и лёгкого общения вскоре захватила нас, и Булатов принялся выяснять у Ясноока особенности рукопашного боя, которым, как выяснилось, очень увлекался вождь рода Северного Медведя.

Донцов некоторое время прислушивался к разговору с чисто профессиональным интересом, но, видимо, не услышав ничего занятного, повернулся к своему соседу.

— Ночи у вас недобрые, — как бы между прочим заметил он. — После заката на улицу не выйдешь.