Женщина с седыми волосами и морщинами перепрыгнула тело долговязой женщины, ее меч был нацелен на голову Шина с яростью молнии. Шин поймал ее в воздухе, его огромные ладони сжали ладони старушки. Он сломал ее пальцы, раздавил их. Она визжала, а Шин смеялся. Косы Шина пронзали грудь старой шинтей снова и снова. Пять раз, дюжина, двадцать, пятьдесят, каждый удар был таким быстрым, что даже Ворона едва могла уследить. Кровь залила лицо Шина, он хохотал. Он бросил труп, повернулся к женщине и Волосатой Груди, они напали на него по бокам. Шин отбил удар женщины косой, схватил голову ладонью и раздавил череп с легкостью. Волосатая Грудь нашел брешь в защите Шина и рассек его натянутое кимоно и кожу под ним. Шин захихикал, как девушка, его лицо в крови было безумным. Он ударил Волосатую Грудь по лицу так, что мужчина потерял сознание. Шин схватил его за грудь, поднял в воздух и ударил об землю раз, два, еще и еще.

Ворона вздохнула и отвернулась. Она полетела мимо резни, юные шинтеи бросались на Шина и умирали.

— И ты звал меня грязной, — с горечью сказала она. Она оставляла за собой след сажи, но Шин покрывал плато кровью, кусками плоти и костей. А он становился все больше, хохотал в экстазе.

Один из учеников, юноша с лысой головой и одним ухом, побежал к стенам большой крепости, явно хотел предупредить шинтеев внутри. Шин был занят резней и не заметил. Ворона, трепеща плащом, устремилась за юношей, летя как призрак, оставляя за собой след из дыма. Она пролетела мимо шинтеев, бегущих в бой, пронеслась мимо так быстро, что никто не успел ее задеть. Она полетела между домов и построек, над низкой стеной, так близко к одному из учеников, что на нем осталась сажа.

Юноша перед ней был в сотне шагов от крепости, когда Ворона поймала его. Она обвила дымом его ноги, остановила его, другим щупальцем поймала его рук, прижала к бокам. Она прилипла к нему, окутала своим дымом. Он открыл рот для крика, и она направила дым в его горло, вытянула воздух, наполняя его легкие сажей. Ворона бросила его тело на каменистую землю, его бледная плоть почернела от сажи.

Шин присоединился к ней спустя время, его огромное тело сотрясало землю каждым шагом. С него капала кровь, и все шинтеи за ним были кровавым месивом. Она взглянула на него, он безумно улыбался, глаза на крепость перед ними. Он был огромным монстром.

— Думаешь, они уже знают? — спросил он, голос остался методичным, словно он не понимал, что его тело изменилось.

Конечно, они знали. Ворона убила свою добычу тихо, но Шин мог разбудить шумом мертвых. От этой мысли Ворона улыбнулась бы, будь у нее лицо.

— Говорят, врата Небесной Лощины нельзя сломать, — Ворона посмотрела на Шина, возвышающегося рядом с ней. — Проверишь?

— О, да. О, да! — он побежал к вратам. Если шинтеи еще не поняли, что на них напали, они скоро поймут. И Шин будет полезным отвлечением. Он повеселится, может, что-то и оставит после себя, но Ворона сомневалась в этом.

Ворона полетела к стенам, поднялась выше и проникла в окошко. Она попала в Небесную Лощину, и ей нужно было найти темницу.

Глава 17

Ступени были на другой стороне горы, снега тут было меньше, но ветер бил их с силой. Ступени тянулись по почти отвесной скале. Порой они погружались в гору, то скрываясь в пещерах, то были вырезаны из камня руками. Ступени создали тысячу лет назад. С тех пор снег, ветер и время хорошо постарались, чтобы сгладить их. Раньше двое могли подниматься там бок о бок. Сейчас даже одному местами было почти невозможно удержаться.

Каждый год всех учеников-шинтеев отправляли на склон горы чистить ступени ото льда, молотками и долотом делать их безопаснее. Во время Харуто там веревка тянулась сквозь железные кольца, вбитые в склон горы, но, хоть кольца еще были там, в замёрзшем камне, веревка давно пропала. Да и ступени явно давно не чинили, и он подозревал, что со временем традиция делать путь безопаснее потерялась.

Они устроили привал в пещере у основания ступеней, радуясь, что укрылись от снега. Харуто хорошо помнил пещеру. Он и Торо оставались тут ночью, сбив лед со ступеней. Солнце село, пока они работали, и подниматься по горе уже не было времени. Пещера почти не изменилась, хотя прошло много лет. Она воняла затхлостью и старым пометом зверей. В углу был глиняный горшок, давно треснувший, содержимое давно высохло.

Гуан развел небольшой костер, растопил немного снега в горшке, добавил оставшиеся ингредиенты. Суп был не сытным, но уже был чем-то. Гуан смотрел на горшок, вдруг стал кричать о летучих мышах. Харуто и Янмей посмотрели на потолок пещеры. Янмей почти вскочила на ноги, но там ничего не было. Кира засмеялась, и Янмей быстро сказала девочке замолкнуть.

Харуто смотрел на девочку. С Кирой что-то было не так, что-то, помимо того, что она была не совсем человеком. В ней была жестокость, но Кира сдерживалась, когда ее одергивала Янмей. Она будто не понимала, когда делала что-то вредящее. Может, это было жестокостью всех детей. Харуто не был примером морали, когда был младше, но Кира казалась злобной. И все же она нравилась Шики, и Харуто считал это хорошим знаком. Маленький дух никого не любила, или она это сильно скрывала.