— Правда, — Эльвира присела на стол и не широко раздвинула ноги, а её скованные наручниками руки стали расстёгивать пуговицы платья на груди, — только отпустите мою дочь.

— Нет, пусть смотрит как сильно пала её мать.

Харрис подскочил к Эльвире, разорвал на её груди платье и бюстгальтер. Две белые большие груди с розовыми сосками вывалились из платья. Потом он толкнул её на стол чтобы, она на него легла и стал задирать ей юбку. Обнажились полные красивые бёдра и белые трусы. Харрис не стал заморачиваться с ними, а просто достал нож и срезал их. Сделал он это нарочно неаккуратно, чтобы порезать Эльвиру. По бедру скатилась пара капель крови, когда Харрис достал свой эрегированный член и резко вставил его в Эльвиру.

— Какое у тебя тело, — сделал “комплимент” Харрис.

Из-за резко начавшегося полового акта женщина застонала от боли. Её груди стали колыхаться в такт толчками, вперёд-назад, вперёд-назад. Это зрелище возбудило констеблей. Тот, что держал Ванессу стал мять её грудь, потом подошёл второй и стал задирать ей юбку. Ванесса замычала — заорать ей не дала закрывающая рот рука в перчатке. Но Эльвира услышала.

— Эй, мы же вроде договорились, вели им чтобы остановились, — проговорила со стола Эльвира.

— От неё не убудет, — ответил ей Харрис не прерывая процесса.

Эльвира взяла рядом стоящую статуэтку Лилит, потянулась к Харрису и ударила ей его по голове. От полученного удара инспектор упал. С резкого рывка Эльвира врезалась в констебля держащего Ванессу, от чего тот не смог удержать вырывающуюся девушку.

— Беги, — успела крикнуть мать, прежде чем другой констебль воткнул Эльвире в спину нож.

— Мама — Ванесса окаменела и растерялась. Только что на её глазах изнасиловали и убили её мать.

Её снова схватили, теперь она уже не вырывалась — шок был слишком силён.

Третий констебль помог инспектору подняться. Эльвира не смогла пробить череп Харрису, но вот кожу она ему подпортила. По его виску пролегла дорожка крови.

Харрис подошёл к Эльвире и стал пинать труп.

— Сука, мразь, сука, мразь … — отмечал он каждый удар. Тело Эльвиры валялось неподвижно, — Эдди, жаль, что ты её убил, я бы хотел сам её познакомить с ножом.

— Виноват, босс, что будем делать с мелкой?

— А что с ней делать? — Харрис плотоядно улыбнулся — на стол её, с Эльвирой не получилось, так с дочкой оторвёмся.

Ванессу растянули на столе и констебли с инспектором стали насиловать её по очереди. Она не чувствовала боли, она вообще ничего не чувствовала. Переживаемые ей эмоции забивали любые внешние ощущения. Ещё утром у неё всё было прекрасно. У неё был жених, любящая мать, перспективы, дом, где, казалось бы, её любят даже стены. И всё это рухнуло словно карточный домик. Сильная апатия утащила разум в глубины мозга, превращая тело в безвольную куклу. Теперь на мир Ванесса смотрела равнодушная ко всему словно маникеном. Всё, что происходило, её не касалось, всё происходящее было для неё будто за оконным стеклом. Всё это там, где-то далеко. А тут темно, холодно но спокойно. Тут никто не прикоснётся к тебе, не нанесёт вред, тут можно расслабиться и отдохнуть, тут начинаешь забывать кто ты.

«А кто я?» — вдруг проскочило в голове у Ванессы.

«А разве это так важно?» — вопросом на вопрос ответили ей из темноты. — «Забудь, расслабься и спи.»

«Хорошо.»

Через несколько часов Ванесса лежала вся покрытая кровью и мужским семенем.

А констебли и инспектор общались рядом.

— Хороша, сучка, только какая-то вялая, не кричит, не вырывается, так не интересно, — Харрис дольно хрюкнул.

— Босс, по ходу она кукушкой того.

— Без разницы, приберите здесь. Суньте труп и девчонку в печь. Проследите, чтобы они хорошенько обгорели. Если их найдут — это может вызвать проблемы. Ну а я пойду, мне ещё сегодня жену вести в театр. Она в восторге от этой чёртовой Эйлианы.

— Да, босс, будет сделано.

Когда инспектор ушёл, констебли стали прибираться. У них действительно были бы большие проблемы, если бы всплыли улики. Эмигранты хоть и были ущемлены в правах, но это не означало, что их у них вообще не было. Они разожгли печь для плавки стекла, сделали там напор послабее и бросили труп Эльвиры. К Ванессе было прикасаться мерзко, поэтому они с начала вытерли её тряпками и когда уже собирались запихнуть её вслед за Эльвирой в печь, один из констеблей сказал:

— А зачем мы её сжигаем?

— Эдди, ты дебил? Если она заговорит, то всё на что мы можем рассчитывать — это безболезненная смерть.

— Я понимаю, но посмотрите на неё, кому чего она может рассказать? Она же практически овощ.

— И что ты предлагаешь?

— Давайте продадим её торговцу рабами в трущобах. Я слыхал, в некоторых борделях такие люди-овощи пользуются спросом. И тут у меня одна штука есть, вот, — Эдди сунул руку в карман и извлёк оттуда чёрное кольцо с печаткой.