"Что ж, все могло быть гораздо хуже", - сказал Джим. "Думаю, теперь вопрос в том, куда мы пойдем дальше".

"Это будет зависеть от того, что будет в данных", - сказала Наоми. "Мне не нравится проводить в кольцевом пространстве больше времени, чем мы должны".

"Я бы также не хотела быть съеденной силами из вне пространства и времени до того, как наступит моя очередь". Легкость и юмор, которые она всегда знала, все еще присутствовали, но за ними была пустота. Не нигилизм, подумала она. Изнеможение.

"Если нам понадобится, - начала она, - всегда есть..."

Голос Терезы прорезался в общекорабельных коммуникациях. "Мне нужна помощь. В машинном цехе. Мне нужна помощь сейчас".

Джим отстегнул ремни еще до того, как девушка закончила говорить. Вся усталость ушла из него. Он не стал дожидаться, пока включится лифт, и спустился по поручням в шахту, как по лестнице. Наоми едва отставала от него. Какая-то ее часть испытала почти облегчение, увидев, что он снова двигается уверенно. Как будто мельком увидела прежнего Джима. Даже если большая часть его скрывалась, он все еще был там.

"Что происходит?" спросил Алекс с летной палубы.

"Что-то происходит с Амосом", - ответила Тереза. У нее было напряженное спокойствие спасателя.

"Мы уже в пути", - сказала Наоми. Джим никак не отреагировал. Когда они достигли инженерной палубы, Наоми что-то услышала. Голос, голос Амоса, но в нем не было слов. Это был низкий влажный звук, наполовину рычание, наполовину бульканье. Что-то в нем напоминало ей об утоплении. Они с Джимом вместе спустились в машинную мастерскую.

Тереза сидела на палубе, скрестив ноги и держа на коленях широкую лысую голову Амоса, который дергался и содрогался. Из его рта капала бледная пена, а чистые черные глаза были широко раскрыты и пусты. Тошнотворный запах - столько же металлический, сколько и органический - наполнил воздух.

"У него припадок", - сказал Джим.

Голос Терезы дрожал, когда она говорила. "Почему? Почему это происходит?"

Уберите ее", - сказала Элви. "Я выдергиваю вилку".

"Нет", - ответила Кара. Голос девушки все еще дрожал, но слова были четкими. "Я могу это сделать".

Мозговая деятельность Кары отображалась в семи различных наборах данных на вдвое большем количестве экранов. Рядом с ними отображались данные с BFE - так техники называли блок зеленого кристалла размером с Юпитер, который был единственной особенностью системы Адро. Усовершенствованные протоколы сопоставления образов отображали их вместе в шести измерениях. Нестабильность прошла в обоих наборах данных, припадок - если это было то, чем он был, - перешел от турбулентности к более стабильному потоку.

Вокруг лаборатории исследователи и техники смотрели на Элви широкими и неуверенными глазами. Она чувствовала желание всего персонала продолжать двигаться вперед. Она и сама это чувствовала. Это напомнило ей о том, как она была администратором в общежитии для выпускников и должна была закрывать вечеринки в холле.

"Я - ведущий исследователь. Она - подопытная. Когда я говорю, что мы отключаемся, мы отключаемся". Когда ее команда ожила, закрывая эксперимент, она повернулась к Каре, которая парила над кроватью с датчиками визуализации. "Извини. Дело не в том, что я тебе не доверяю. Дело в том, что я не доверяю всему этому".

Девушка с чистыми черными глазами кивнула, но ее внимание было приковано к чему-то другому. Зрительная и слуховая коры головного мозга Кары были освещены, как Париж в Новый год, а через постцентральную извилину девушки проходил глубокий, медленный импульс, который совпадал с показаниями энергии, поступающей из южного полушария BFE. Что бы Кара ни чувствовала в этот момент, это занимало больше ее внимания, чем Эльви. У нее было ощущение, что она могла бы кричать Каре в ухо прямо сейчас, и все равно это была бы лишь малая толика информации, заливающей мозг девушки.

Или, если уж на то пошло, тело девушки, что было частью проблемы. Элви изучала теорию соматического познания, но степень, в которой BFE, казалось, хотел представить свою информацию всей нервной системе Кары - включая мышцы и внутренности - усложняла ситуацию. Она прокручивала данные, пока ее команда выполняла процедуры отключения и возвращала Кару в человеческую реальность.

Сокол", частный и спонсируемый государством научный корабль Элви, был самой передовой однофункциональной лабораторией в тринадцати сотнях миров. Это звучало впечатляюще, пока она не вспомнила, что большинство из этих тринадцати сотен миров были эквивалентом европейских фермеров 1880-х годов, пытавшихся вырастить достаточно пищи, чтобы не забить половину своего скота в начале каждой зимы. Сокол" был единственным кораблем, пережившим нападение, в результате которого погибли "Тайфун" и станция "Медина", и шрамы виднелись повсюду. Палуба была изрядно покорежена в тех местах, где нити тьмы, которые почему-то были более реальны, чем действительность, оторвали треть массы корабля. Энергетические и экологические системы представляли собой лоскутное одеяло из оригинальных и восстановленных. На ее собственной ноге была линия, где новая кожа и мышцы выросли на месте исчезнувшего во время атаки софтбола. Работа над "Соколом" была похожа на жизнь внутри травматического воспоминания. Это помогало Элви, когда она могла сосредоточиться на данных, и на BFE, и на Каре и Ксане.

Доктор Харшан Ли, второй руководитель Элви, встретил ее взгляд и кивнул. Он был энергичным молодым ученым, и он ей нравился. Более того, она доверяла ему. Он знал, что она хочет сделать, и жестом предложил убедиться, что возвращение Кары после эксперимента пройдет в соответствии с протоколом. Она кивнула в ответ, принимая предложение.

"Итак, народ", - сказал Ли, хлопнув в ладоши. "По цифрам и по правилам".

Эльви потянула себя по воздуху к шахте лифта, затем на корму, к двигателю, изоляционной камере и младшему брату Кары Ксану.