Королевство котов

Ванюша был ребёнком с мальчиками в глазах.

Так говорила мама. Её, бывало, переспрашивали: «может, с мячиками?» Может и так — говорила мама, и смотрела мечтательно в окно. Но в следующий раз обязательно вновь повторяла — Ванюша у нас с мальчиками в глазах.

Эти мальчики веселились, кричали, кувыркались через голову и катались кругами на одноколёсных, как в цирке, велосипедах, тем самым отвлекая малыша. Он только смотрел восторженно и ни на чём не мог сосредоточиться.

В два Ванюша был неуклюжим, почти игрушечным карапузом, которому умилялись старушки. Он не мог ходить, да и ползал еле-еле, а из слов знал только загадочное «ука-гука», от которого веяло дремучим шаманизмом.

В четыре, когда многие ребята уже болтают напропалую и даже считают до десяти, Ванюша научился показывать пальцем в окно, причём с таким видом, что все, кто рядом, обязательно оборачиваются посмотреть — что же так поразило малыша? Ему поставили диагноз «задержка психического развития», и тогда Миша, старший брат Ванюши, которому к тому времени исполнилось семь, стал звать его «мистер-дуристер». Ванюша не возражал. Глядя на старшего брата, он только улыбался да тащил в рот всякую гадость.

Возможно, Мишка и был одним из тех «мальчиков», что не вылезали из своих шумных игр, хотя сам он так не считал, стараясь улизнуть от мистера-дуристера и скинуть заботу о нём на кого-нибудь другого.

Лучше всего у Ванюши получалось рисовать, а точнее — рисовать кота в четыре приёма. Номером раз была крутая дуга, будто в небо стартовала ракета, номером два — глазки и нос, три чёрточки. За номером три шли уши, а в хвосте плёлся хвост, необыкновенно красивый кошачий хвост, изгибающийся дугой, а иногда закручивающейся спиралью. Кто научил его рисовать таких котов, Ванюша не помнил. Мама считала, что это Мишка, хотя последний отрицал, утверждая, что научил бы братца играть в мяч головой, если бы у того были спортивные наклонности.

— Я бы хотел, чтобы мой брат был борцом, — говорил Мишка, вставая в шутливую стойку. — Им вон головы нужны, только чтобы уши откусить противнику.

Так или иначе, но коты в четыре приёма рисовались везде и чем угодно. На любом доступном листке бумаги, на обоях, ложкой в суповой тарелке, пальцем в пыли, палкой на песке и так далее. Ванюша обожал старшего брата и многих нарисованных котов преподносил ему, как верный рыцарь преподносит победы своему королю… в отсутствие дамы, конечно. Но Мишка не хотел удостаиваться такой чести. Он разбрасывал рисунки вокруг себя, а потом скакал кругами тряся головой и повторяя: «мистер-дуристер накакал в штанистер»! Иногда он вынимал изо рта жвачку и при помощи неё лепил один из рисунков ко лбу младшего брата. А тот знай себе улыбается!

Эта улыбка выводила Мишку из себя.

Мама работала допоздна, поэтому хочешь не хочешь, а братья были предоставлены сами себе, вернее, младший брат был предоставлен старшему, поскольку был довольно-таки несамостоятельным. До прихода Миши из школы за ним присматривала соседка, инертная молодая особа, которая целыми днями красила ногти и занималась поиском работы в специальных разделах в газетах, но никогда никуда не звонила.

Потом приходил Мишка, кидал портфель у порога, несколько раз как следует его пиная. Ему было строго-настрого запрещено оставлять малыша Ваню в одиночестве — однажды, вернувшись домой, мама обнаружила своего малыша с мальчиками в глазах хохочущего над струйкой крови, что капала с носа и щекотала подбородок. Ванюша, как примерный сын, знал, что нужно НЕМЕДЛЕННО закрыть холодильник, когда тот издаёт предупредительный писк, но — вот незадача! — про то, что сначала следует убрать оттуда голову, ему никто не сказал. Мишка же в это время преспокойно гонял с приятелями во дворе мяч.

С тех пор, куда бы ни отправился, Миша должен был брать с собой младшего брата, а тот тащил под мышкой блокнот и цветные карандаши, чтобы рисовать своих котов. В письменных принадлежностях и бумаге не было нужды — Ванюша мог рисовать котов хоть взглядом на полотне туч — но он всё равно их таскал.

Мишка и его приятели были не в восторге от перспективы нянчится с мистером-дуристером, но со временем и Ване нашлось применение. Ради брата он достойно, с торжествующей улыбкой шёл в бой с огромными дворовыми псами, бил стёкла в нежилых строениях, с доверчивым, открытым лицом говорил гадости дядечкам у пивной. Когда он надоедал дворовым ребятам, те могли оставить его на автобусной остановке с наказом — считать жёлтые машины (Ванюша старался, хоть считать умел только до четырёх) или собирать со дна лужи монетки, которые были всего лишь солнечными зайчиками, а сами делали ноги. Мишка был тугодум, но отнюдь не дурак, он исправно забирал брата перед тем как отправиться домой и рассказывал матери небылицы о их совместном времяпрепровождении, которые Ванюша слушал с открытым ртом, словно сказки.

И всё-таки основным занятием Вани было именно рисование — как заведено, коты в четыре приёма выходили один за одним, прекрасные, как звёзды.

До тех пор, пока однажды эти коты вдруг не обратились к нему с просьбой.

В этот четверг Мишка и компания обнаружили незапертый подвал во дворе соседнего дома и устроили, как водится у мальчишек, состязание — кто зайдёт дальше. Когда становилось скучно, кто-нибудь обязательно задевал висячий замок или скрипел петлями, и тогда все, кто был внутри, пихая друг друга и спотыкаясь, бежали к выходу, чтобы броситься в кучи по-сентябрьски тёплой прелой листвы.

Дальше всех зашёл Мишка. Он пропал на целых полторы минуты, не реагировал на грохот замка и даже принёс из своей одиссеи трофей — огромную ржавую гайку, которой тут же попытался короновать одного из своих дружков.

После того, как игра всем наскучила, взгляды обратились к Ванюше, который раздобыл мел и предавался своему любимому занятию, найдя чистый уголок среди граффити на стене дома под окном какой-то старушки, которая занималась разведением бегоний.

— Ванька, теперь твоя очередь, — сказал Мишка, пробив брату щелбан по затылку. — Спорим, ты описаешься уже на нижней ступеньке?