Пошатнувшись, тяжело дыша, отошел на шаг назад.

— Артур… Ты рядом, да? Ты будешь рядом?

Тяну к нему руку, успеваю ухватиться за неё, как вдруг меня всю словно током насквозь прошибает. Рука Артура оставляет на моей кровавый след. Моя рука выскальзывает из его, и всё это происходит в какой-то замедленной съемке.

Не успевает каталка отъехать, Артур, делая два шага вслед за нами, хватается за левый бок и падает на пол.

Хлопок.

— АРТУР!

— Лежите!

К нему подбегает мужчина в белом халате, пытаясь оказать помощь.

— Что с вами?!

Снимает пиджак. Всё плывет перед глазами, когда я вижу этот ужас!

Огромное красное пятно на белой рубашке.

— Вызывайте бригаду, немедленно! В реанимацию! Здесь пулевое, рана глубокая, большая потеря крови…

— Пожалуйста, скажите, что с Артуром!

Меня перекладывают с каталки на кушетку и в срочном порядке готовят к родам. Люди в белых халатах суетятся возле меня, а я никак не могу сосредоточиться. Даже боли уже не чувствую. Вся моя боль сейчас в душе. Душа болит от переживаний из-за Артура…

Как это могло случиться?

Ну почему именно с нами, почему именно с ним?

В глазах до сих пор застыл эпизод большого красного пятна на его белой рубашке. Как он смотрит на меня тоскливым взглядом, будто прощается, и… хлопок. Он падает, а у меня сердце почти останавливается.

Мне делают какой-то укол, переодевают. Я лечу в странную прострацию, где время теряет счёт. То выныриваю на поверхность, то обратно в ней тону, слыша указания врача.

— Раскрытие полное, начинаем!

Начинается мой личный ад.

Я продолжаю плакать и звать Артура.

Он же обещал… Обещал быть со мной на родах и держать меня за руку.

Нет! Господи, ты не можешь его у меня отнять!

Жизнь не может быть такой несправедливой!

— Тише, милая! Тужься, давай! Сосредоточься на потугах! Родить ребёночка сейчас самое главное!

— Не переживай, Артура повезли в операционную, всё будет хорошо. Сейчас думай только о ребенке!

Они правы.

Сжимая кулаки, я беру себя в руки и тужусь изо всех сил.

— Хорошо, молодец! Ещё раз!

Повторяю.

— Не забывай дышать! Глубокий вдох, на выдохе — тужься!

Делаю.

Боль нереальная.

Но я чувствую, что мучиться осталось недолго.

Совсем скоро я встречусь со своим сыночком.

Как вдруг мир перед глазами покрылся темными пятнами.

Пальцы рук начали неметь, а вслед за ними и всё тело.

— В чём дело?

— Давление падает…

— Эй, Мила, посмотри на меня! Ты меня слышишь?

Почему всё мутное такое?

Куда я лечу?

И почему рук и ног не чувствую?

— Укол, срочно!

Слышу громкий крик младенца и проваливаюсь в темноту.

Медленно моргаю, открывая глаза.

Зрение постепенно ко мне возвращается, теперь я вижу белый потолок.

А вскоре надо мной нависает знакомое лицо немолодой женщины с выразительными, зелёными глазами. Это она принимала у меня роды.

— Мила, пришли в себя? Как самочувствие? Помните, где находитесь? — спрашивает она меня, всматриваясь в моё лицо.

— Вроде бы… — говорить тяжело, в горле очень сухо. — Пить хочу.

— Это хорошо! Вы стали мамой.

Память резко ко мне возвращается, а с ней и неописуемый спектр эмоций.

— С ним всё хорошо? — по щекам полились слёзы. — Где мой малыш, дайте его мне! Пожалуйста!

— Лежите, не вставайте. Сейчас принесу.

Но я приподнимаюсь на локтях, внимательно наблюдая за врачом.

— Меня зовут Марина Сергеевна, — напоминает, — я вела ваши роды.

Женщина подходит к кроватке, стоящей недалеко от моей, осторожно берёт на руки крошечный свёрточек, завернутый в белое одеяло.

— Спит…

Мой зайчик!

Я так сильно тебя ждала!

Тяну к нему руки, улыбаясь сквозь слёзы.

Врач улыбается мне в ответ, передавая в руки моё сокровище. Торжественно произносит:

— Поздравляем с рождением доченьки!

— Что? Д-дочки?

Прижимаю к груди сверточек, всматриваясь в кукольное личико спящего младенца.

Какой же он маленький! Кукольный! Неужели это чудо моё? Неужели я стала мамой!

— Подождите! Как это дочки? Мы же мальчика ждали.