Так что день за днем я учил девочку, как и в чем лучше всего использовать свой волшебный дар, а также, как можно еще делать красноречивые иллюзии. К примеру, когда она пришла к нам, она делала довольно реалистичные домики для кукол, но когда вышел срок ее службы, фантазия Ирис уже распространялась на изготовление замков- иллюзий, которые очень и очень напоминали настоящие. Когда она пришла к нам, то она делала нпод потолком иллюзию грозовой тучи, которая начинала поливать дождем на ковры, к великому неудовольствию Софии. А уж к концу годичного срока службы она делала иллюзию настоящей грозовой тучи, только теперь уже в небе, причем казалось, что от грохота и неистовства бури трясется весь замок. Но самое, по-моему, удивительное в ее учебе заключалось в том, что она научилась готовить такую пищу, которая внешне казалась самой обычной халтурной стряпней, но зато на вкус была просто восхитительна! Она могла обыкновенной воде в стакане придать вкус изысканного вина. Иногда ее фантазия начинала заходить так далеко, что она невольно обманывалась и сама. К примеру, она пила сама и угощала нас соком апельсина, но оказывалось, что это всего-навсего обычная вода! Она могла поглощать сдобренную разными приправами драконью отбивную, но это была самая обыкновенная отбивная, сорванная с ветки мясного дерева. И, наконец, она могла забыть расчесаться рано утром, но волосы ее неизменно производили впечатление аккуратно уложенных волос.

Постепенно, когда она становилась старше, я объяснял ей другие особенности ее волшебного дара. К примеру, она запросто могла авыглядеть в глазах других все время привлекательной и хорошо одетой. Я понял, что она старательная и способная ученица в тот момент, когда она фвилась передо мной в образе грациозной молодой женщитны в роскошном платье с глубоким вырезом на груди. И вдруг ее платье куда- то разом исчезло, и она стояла обнаженная по пояс.

— Ну как теперь, — осведомилась она скромно, — я выгляжу привлекательной?

— Нет, — поспешил огорчить ее я.

— Почему? — удивилась девочка, разве у меня не большая грудь?

— Потому что я знаю, что ты еще ребенок! Не забывай, твои иллюзии на меня не действуют, — мне не хотелось, чтобы Ирис касалась еще и Заговора Взрослых.

— Значит, грудь у меня еще не настолько большая? — по-своему поняла меня Ирис, — , а какого же размера она тогда должна быть?

— С грудью-то то у тебя все в порядке, да вот только тут на ней почему-то сосков не видно, — рассмеялся я, — тут где-то вдали словно гром загрохотал — я ведь произнес слово, которое детям обычно не говорят. Но тут уж бвыли соображения простой необходмости. Иногда Образование должно спасти от ненужных заблуждений.

— Ах! — воскликнула Ирис, понимая, что на сей раз ее иллюзия вышла не слишком качественной. она постаралась тут же исправить ошибку. И соски на груди появились тут же.

Вдруг где-то в соседней комнате послышались шаги, и иллюзия сразу же растаяла. передо мной снова стояла Ирис в своем обычном платьице.

— Поскорее и побольше расскажите мне о создании иллюзии красоты, невинно промолвила Ирис, когда София с подносом свежих пирожков вошла в комнату. и слыша эти слова, я понял, что девочка отлично понимает, гдя находятся границы дозволенного. Ведь София, хоть и была манденийкой, непременно отреагировла бы не слишком положительно на ту иллюзию, которую только что Ирис передо мной являла. но она наверняка полагала, что этот Заговор Взрослых — непонятная ерунда.

Когда Ирис исполнилось семь лет, срок ее службы вышел. К тому же она научилась-таки вести себя как подобает, так что оснований держать ее в замке больше не былло, и мы отослали ее домой. Я внушил- таки ей главную идею — большее впечатление на окружающих можно произвести, не дразня их, а являя их глазам приятное. Можно, к примеру, не воздвигать вокруг себя стены, чтобы не пить рыбий жир, а поблагодарить мать и придать этому дрянному напитку вкус ванили и шоколада. Я знал, что ее семья наверняка должна быть довольна ее поведенеим.

Как-то София вдруг вознамерилась навестить своих родственников в Мандении. Я дал ей сосуд с заклятьем, которое помогло бы ей прорваться через щит на границе, а потом доставил бы прямо к ксанфскому рубежу. Я ожидал, что она вернется со свежими впечатлениями — будет говорить мне, как хорошо и спокойно жить в Ксанте и как жутко обитать в Мандении. Ну и тому подобное. Но то, что она сказала по возвращении, удивило меня.

— Там ничего нет, — объявила она первым делом.

— Нет Мандении? Но этого не может быть!

— Но это тем не менее так! Там действительно ничего не осталось!

Чтобы поверитьь этому, мне нужно было лично взглянуть на все своими глазами. София оказалась права — там, где за перешейком начиналась Мандения, теперь была какая-то пустота. Итак, Мандения исчезла?

Впрочем, потеря для нас не слишком большая. В Ксанте мало кто испытывал к манденийцам большую симпатию, згная их свирепый нрав. Манденийцы постоянно угнетало плохое расположение духа, которое они обычно улучшали, вливая в себя огромные порции дурманящих напитков. Но София приняла такое решение: ее родина куда-то подевалась, и должен был во чтобы то ни стало отыскать ее. Я только вздохнул в ответ, но принялся за эту проблему.

Различные части Мандении обозначались сочетаниями цифр, которые назывались «индексами». Каждый год появлялся новый список подобных индексов. А в этот год индексы почему-то не вышли. Теперь было ясно, почему — Мандения исчезла. Впрочем, в Ксанте этого никто не заметил. все были заняты своими более насущными проблемами.

Я написал письмо и присыпал его волшебной пылью. Письмо это должно было дойти до первой манденийской почты обязательно — волшебная пыль должна была позаботиться об этом. В письме я изложил беспокойства жены и свои догадки и просил известить меня ответным письмом.