С берега зааплодировали. Пэрри все-таки удалось заставить Харона повиноваться!

— С этих пор, Харон, если ты заметишь, что в отчаянии души пытаются переплывать реку сами, подбирай их на свой паром бесплатно, — приказал Пэрри. — Если не будешь этого делать, то лишишься места. Ты понял меня?

Паромщик мрачно кивнул. Отвернувшись от него, Пэрри заметил, что Лила пытается скрыть довольную улыбку. Он понимал — одобрение дьяволицы вызвано вовсе не тем, что ее спутник совершил доброе дело, а тем, что он дал почувствовать свою власть.

Харон стал заполнять плот. Пэрри присел на корточки перед спасенной.

— Как тебя зовут?

— Грэтхен, господин. Благодарю вас за то, что заплатили за меня.

— Я за тебя не платил, а просто приказал, чтобы тебя взяли бесплатно.

Подняв голову, она внимательно взглянула на него:

— Могу ли я узнать, кто вы, господин?

— Я Хозяин Ада.

Ее глаза округлились от ужаса. Затем женщина потеряла сознание. Души грешников в страхе отпрянули от Пэрри, а некоторые даже попадали в воду.

Пэрри вздохнул. Что ж, придется привыкать. Ведь грешные души всегда будут его бояться.

— Я здесь не для того, чтобы наказывать вас, я лишь проверяю порядок, — объявил он всем. — Вы прокляты, но я не собираюсь усугублять ваше положение.

Похоже, ему не очень поверили. Пэрри объяснил это тем, что теперь он еще и Отец лжи. Грешники боялись, что, напрасно вселив в них надежду, он готовит для них еще худшую участь. Однако те, кто свалился в воду, все равно карабкались на плот.

Снова склонившись над женщиной, Пэрри потряс ее за плечо:

— Очнись, я просто не так выразился. Я не сделаю тебе ничего дурного. Что привело тебя сюда?

Несчастная смогла наконец сесть.

— Мой господин, я обманывала и воровала. Знала, что гублю свою душу, но моя семья голодала — надо же было хоть как-то добывать пропитание…

Пэрри вспомнил бедняков из своей родной деревни, которым честность была просто не по карману. Феодализм удерживал их на самом дне жизни.

— А остальные? — спросил Пэрри, оглядываясь по сторонам. — Вам тоже приходилось лгать и изворачиваться, чтобы выжить?

Вокруг согласно закивали головами. Все они оказались жертвами обстоятельств — их прокляли за жизнь, над которой, они, в сущности, были не властны. Едва ли вечное пребывание в Аду являлось для них справедливым наказанием. Но сможет ли он что-нибудь изменить?

Они достигли острова, унылого и голого. Толпившийся там народ, казалось, молча ждал чего-то.

— Что это? — спросил Пэрри у Лилы.

— Лимб — первый круг Ада, — ответила она. — Здесь остаются души некрещеных — без наказания и без вознаграждения.

— Некрещеные? Ты имеешь в виду, что они не христиане?

— Многие — нет, — согласилась Лила. — Другие ничем не опорочили себя при жизни, однако оказались прокляты за неверие.

— Но другие верования тоже нельзя сбрасывать со счетов! — возразил Пэрри.

— Возможно, — согласилась Лила. — Наверное, что-нибудь напутано в записях.

— Придется этим заняться. Кто отвечает за учет грешников?

— Вельзевул, Повелитель Мух, один из предшественников Люцифера.

«Значит, у нее и с ним что-то было», — промелькнуло в голове у Пэрри.

— Надо нам как-нибудь поговорить.

— По-моему, сначала тебе следует утвердиться.

Конечно, следует! Однако Пэрри уже знал, что ему предстоит многое изменить.

— А где же трехголовый пес? Разве он больше не охраняет врата Ада?

— Цербер? Он в третьем круге, вместе с чревоугодниками.

— Что он там делает? Ведь врата Ада не там! И с каких пор чревоугодие карается вечным проклятием? Тогда следовало бы заполнить этот круг всякими господами, епископами и даже папами!

— Они и так там, — подтвердила Лила.

Пэрри решил не спорить.

— Цербера нужно переместить. А кто занимается устройством Ада?

— Асмодей, король чертей.

— Еще одна инкарнация?

— Да.

— Что ж, пойдем дальше.

Они миновали второй круг, где содержались те, кто предавался блуду.

— Неужели их прокляли только за то, что они испытывали вожделение? — удивился Пэрри. — Удавалось ли кому-нибудь хоть раз избежать этого?

— В Рай вообще попадают единицы, — отозвалась Лила.