Дина села и поправила марлю на окне. Повертела головой – никого, луна над домами, звезд нет, только ветер шуршит старыми листьями и еле-еле стонут провода. Чего так тихо-то? Точно она под водой и уши заткнуты. И где эти жених с невестой ходят? На улице послышались голоса, и Дина юркнула обратно, притворившись спящей.

Они вошли, разделись, подвигали стульями, и вдруг раздалась музыка. Это был Цой. Дина от неожиданности даже открыла глаза и тут же снова закрыла. Она убедилась окончательно, что Семен Александрович подосланный. Иначе откуда тут взяться магнитофону с Цоем, в лесу с грибами? Где и туалета-то человеческого нет.

Двое вначале молча слушали, потом Семен взял Свету за руку. Дина, изображая спящую, подглядывала за ними.

– Отец не главное. Главное – мать. Без матери, как в доме без печи. Хочешь согреться, а мерзнешь. Я с отцом и его новой женой жить не стал. Сбежал. Они велели мне картошку посадить, а сами ушли. Я свалил ростки в одну кучу, в углу участка, и зарыл, там все и выросло, бугром. Отец, когда понял, вмазал мне. А я ушел. Не нужны мне ее пироги с мясом, пусть сами давятся. Хотя он неплохой, просто работа у него гадская... Зверье ловить.

– Он охотник? – спросила Света, но ответа не последовало, заскрипел пол, Семен Александрович куда-то сходил, потом зазвенели стаканы и забулькало.

– Выпей, полегчает, – посоветовал он.

– Не полегчает, – ответила Света. – И ты не пей. Я за пьяницу замуж не пойду.

– Куда ж ты денешься? – удивился Семен Александрович. – Все пьют.

– Значит, буду жить одна.

– Влюбишься, так и пойдешь. Я когда влюбился в одноклассницу, стихи писал. Хочешь, прочту? Слушай. «Потому что когда ты сидишь над рекой и на воду глядишь, что течет под тобой, я дышать не могу, говорить не могу, я теряю себя, как иголку в стогу». Ну как?

– Получается, – одобрила Света.

– Пошли. По дороге прогуляемся и обратно. На луну поглядим. Я тебе руку на плечо положу, договорились?

Света ничего не сказала, но поднялась, дверь за ними негромко хлопнула, и Дине вдруг стало невыносимо одиноко. Она села и тоже принялась глядеть на луну, но без Семена Александровича глядеть было неинтересно. Изрытая вся, как песочница, в буграх. Ничего красивого.

Утром, когда Семен опять отправился на рыбалку, Света начала изводить сестру. Вначале ворчала, что та бросила ненанизанные грибы и они пропали, потом сделала выволочку, мол, зачем грибы на коленях собирать, если колготки единственные. Запретила разговаривать: нельзя никому ничего рассказывать, даже Семену, а уж тем более художницам и всем остальным, лучше будет, если никто ничего о них не узнает, тут сарафанное радио. Хоть местных в деревне раз-два и обчелся, а дачники не сегодня- завтра разъедутся, все равно кто-нибудь сболтнет. Людей мало, все на виду, начнут друг у дружки расспрашивать, и обязательно до милиции дойдет. А если милиция их ищет, так приедут непременно. Но тоже смотря еще из какого отделения и кто. Есть такие, что бандитам отдадут, не моргнув. Если спросят, нужно всем говорить, что родители в отпуске, а они поехали к родственникам, но потеряли их адрес. Теперь ждут, когда их разыщет родня, а те что-то не торопятся.

Дина все это слушала-слушала, наконец, ей это надоело, и она неожиданно поделилась информацией.

– Света, Семену Александровичу деньги платят за то, что он нас от всех прячет. Мы когда из леса вернулись, на столе записка лежала и деньги. Он их быстро сунул в карман. Еще оглянулся, не видим ли мы.

Света принялась отчищать кастрюлю, а думала про Семена. Куда его возил Никанорыч с охранником, так и осталось неизвестным. Говорит, что в дежурке ночевал. Когда он вернулся, Света с Диной спали, а футболка и штаны на нем оказалась другие, не те, в которых он вчера дрался с охранником. Загадочная, в общем, личность. И даже подозрительная. И еще эти деньги, про которые Дина толковала.

Поисками девочек вместе с Артуром занимался водитель Миша. За последние сутки о них вообще не было никакой информации. Артур, порасспросив дачных аборигенов насчет пожара на Чайковского, выяснил, что когда его почти потушили, девочек видели с климкинским пацаном Лехой, и отправился на его поиски.

Телефоном Лехи Артура снабдила теща Алика, но встреча с ним ничего конкретного не дала. По его версии, за Диной гнались то ли чеченцы, то ли бандиты – хотели украсть, а денег у них, кроме его, Лехиной десятки, нет.

Артур переговорил еще с лейтенантом Лошаком из линейного отдела узловой станции Ольховка, но мент оказался с гнильцой и с ходу взялся так лихо торговаться, что связываться с ним Артур поостерегся, решив, что будет прочесывать станции вдоль железнодорожной ветки сам, все равно кто-нибудь должен был обратить внимание на девчонок.

Шиза ждал сообщений с прослушки, но звонков из автоматов Мирзе больше не поступало. Значит, теперь девчонки напугались и будут прятаться по поселкам, а жители таких мест чужих не любят и охотно сдают приблудных милиции. Поэтому с милицией Шиза поработал основательно, пообещав хороший куш и раздав авансы.

А потом он поехал к Алке. Вдова Димы Чуфарова выглядела краше в гроб кладут. Похоже, что все время после похорон пила: глаза превратились в щелки, а лицо – в небольших размеров подушку. Впустила, не спросив, и пошла, шаркая, как старуха. Вместо «здрасьте» спросила, почему он не был вчера на похоронах.

– Я был. Только не вчера. Ты чего, двинулась? – удивился Шиза.

Алка свалилась на диван, как кукла, и взяла сигарету.

– Я тебе даже расскажу, что на тебе надето было. И как ты на Косте висела, – добавил Шиза.