— И что желаете? — поинтересовался я.

— Воли, боярин, — гордо ответил еще один бородатый низенький полноватый, видимо купчина, одеждой мало отличающийся он соратника. Стало даже странно, я то считал, что новгородцы, напротив, любители «пантов».

— Воля стоит серебра, да доброго торга, — ответил на выпад я.

Начался торг. Вначале определяли цену свободы всех сдавшихся. Порядок определил я. Коли человек важный и торговец споры, то и цена должна быть достойной. Кто больше серебра заплатит, тот и больше стоит как купец и человек. Рассчитывал я на гордыню купцов. Однако, если оказавшиеся новгородскими купцами Вадим и его друг, стали спорить кто из них важнее, то рижские купцы предложили за себя по гривне все. Эти прижимистые торговцы поняли задумку и не стали устраивать споров. Тогда пришлось определить выкуп в сто гривен для всех. Получить в одночасье семь сотен серебряных гривен — результат достойный. Купцы помельче выплачивали от десяти до пятидесяти гривен, в зависимости от стоимости товара, на который они показывали и подтверждали, как собственность. Сумма выплат была все же не большой. Практически все дома и усадьбы купцов были под охраной, а после я и узнал, что там было чем поживиться при грабеже. Так что за идею с выкупом гости уцепились клещами.

Шесть кораблей, что стояли в порту, оказались принадлежавшими купцам и за их полный выкуп так же были внесены деньги. Склады же за половину хранящегося перешли вновь к своим хозяевам.

Однако, большая часть кораблей, как и когги Альбрехта, стали неоспоримым трофеем. После приблизительной оценки оказалось, что взяли мы целое состояние, это не только окупит участие в осаде Риги, но и даст очередной импульс к развитию. Шестнадцать кораблей, из которых Вячко отдам шесть и только с небольшой частью товара, прежде всего с оружием. Вот чего уже действительно много взяли, так это железяк разных. Обрадовал и когг, в который был практически полностью загружен орудиями труда. Топоры, пилы, зубила, что-то вроде рубанков, но главное — пятнадцать колесных плугов с полностью железным лемехом. Такое приобретение, да с налаживанием производства подобного девайса из стали — имба для земледелия.

Были и ткани, большинство из которых — шерстяные. Один когг был гружен зерном и другими припасами — его решил продать Вячко. Ему кормить придется многих, да и при грамотном подходе — это серьезное политическое оружие, поэтому очень быстро получилось сторговаться с князем, который так же взял неплохую добычу, в основном пограбив знатные дома и усадьбы сбежавших из города горожан и купцов. Единственно, о чем я просил — не бесчинствовать в усадьбах и домах купцов, что сдались и не оказали сопротивления и еще не были взяты под охрану в связи с банальной неорганизованности малых отрядов. За эту блажь пришлось доплатить уже мне — не проникся князь моими доводами.

Однако, везение меня не оставило, напротив, баловало. Ночью, как ни в чем не бывало, в рижский порт прибыл караван кораблей, состоящий из восьми коггов. Мы даже прошляпили ситуацию. Из кораблей спокойно и чинно выгружались войны и складировались мешки с разным добром, в основном с едой, блеяли бараны и фырчали кони.

Только через полчаса с момента прибытия и начала разгрузки кораблей, мы начали действовать. Незамысловато окружили разгружающихся, которые не удосужились вооружиться, сняли арбалетами некоторых из тех, кто все же был с мечом или копьем.

— Кто вы и зачем прибыли в город русский? — на немецком языке спросил я.

Вопрос этот уже проливал свет на важные обстоятельства. Город — русский, а не временно взятый и пограблен, и о прибытии нужно спрашивать у хозяев. Об этом уже говорили с Вячко. Нельзя оставлять такой плацдарм крестоносцам. Это не их земля, мы сами разберемся в своих соседских славяно-балтских отношениях.

— А кто со мной говорит на земле моей? — прозвучал зычный голос из ближайшего когга, который уже в большей степени разгружен.

— Земля это не ваша, а русского князя Вячко. А кто ты, не уж-то сам епископ Альбрехт пожаловал? — с иронией спросил я.

Наступила долгая пауза. И чем больше времени тянулось молчание, тем больше я убеждался, что попал прямо в точку. Опрошенные купцы и администрация в один голос говорили, что деятельный и авантюрный епископ отправился в германские земли за наемниками. Отправился он сразу же после начала похода на Юрьев. Причем со всех горожан и гостей Риги был взят специальный налог на войну. Вот, видимо, и вернулся епископ с подкреплением. Зачем надо было это подкрепление, когда еще не началась осада Юрьева? Ответа может быть два — это еще одно направление экспансии или же укрепление собственных позиций Альбрехта, чтобы не попасть в зависимость от какого-либо рыцарского ордена.

И сейчас выгруженные три сотни наемников стояли без оружия и под прицелом двух сотен арбалетов, и мои воины все прибывали.

— Что молчишь, Альбрехт, или нужно поджечь твой когг? — вновь обратился я к епископу.

— Кто я, ты знаешь. А ты кто? — сказал кряжистый мужик в длинной рясе.

Его хотелось назвать стариком, но уверенное лицо и не скованные годами и болезнями движения не позволяли причислять этого джидая к старикам. Да, когда епископ вышел на более освещенную площадку на пристани, у меня появилось ощущение смещения жанров. Вот причем тут звездные войны? Мужик выглядел как джидай. Какой-то «сюр» в голове.

— Я боярин Корней Владимирович, — после паузы сказал я. Вообще все общение шло на паузах.

— И что делаешь ты, боярин? — последнее слово епископ как выплюнул. — В Риге, в месте, что даровано мне полоцкими князьями?

— Ты, Альбрехт получил земли для чего? Для миссионерской общины, а сколько ты после воевал и грабил, а Герцике и князь Всеслав, а Кукенос и князь Вячко, а его семья? Да он и где-то рядом, думаю, что будет рад встречи, — я усмехнулся, наблюдая, как меняется выражение лица.