Алексис грациозно опускается на пол, устраиваясь на одной из больших подушек. Она машет рукой в сторону деревянных мисок с фруктами и орехами, стоящих на маленьком столике рядом.

— Ты голодна? — спрашивает она.

— Вау, — я сажусь. — Ты ведешь здесь светскую жизнь.

Она снова закатывает глаза.

— Так и есть. Но изначально это был не мой выбор, поверь.

Я приподнимаю бровь, и она вводит меня в курс дела. Очевидно, после того, как нас схватили, браксийским воинам, которые застали нас врасплох, удалось убить вуальди и забрать Алексис и трех других женщин в свое племя.

— Бэт, — серьезно говорит она, и я встречаюсь с ней взглядом. — Ты видела, что случилось с Чарли?

Я мысленно возвращаюсь назад, и при воспоминании о моем ужасе в те моменты мне кажется, что я иду по битому стеклу.

— Чарли? Которая их них?

— Та, у которой была кровоточащая рана на голове.

— Ох. Она была не с вами?

Алексис качает головой.

— Когда тебя похитили, мы искали тебя, клянусь. Но браксийцы сказали, что нам повезет больше, если они вернутся с большим количеством воинов, которые знают местность и могут убить вуальди. Мы хотели найти тебя.

Я не понимала, как сильно мне нужно было услышать эти слова. По отдельности мы ничего не значили друг для друга — просто кучка женщин, которых случайно похитили гриваты. Но мы сблизились за те несколько мгновений, когда все мы смирились со своей судьбой и попытались найти способ сбежать.

Что-то во мне расслабляется, и я улыбаюсь ей.

— Знаю. Вы, девчонки, тоже пострадали. А теперь расскажи мне о Чарли.

— Она исчезла. Мы искали везде, где она могла спрятаться, если бы испугалась, и мы знаем, что ее не похитили вместе с вами. На самом деле Невада, Элли и я пришли к этому племени, чтобы спросить, не слышали ли они или видели что-нибудь.

— Что они сказали?

— Ну, во-первых, Дексар ничего нам не сказал, пока я не согласилась остаться здесь с ним.

— На какой срок?

Она отводит взгляд.

— Целый год.

— Год? — мой голос высокий, и я понижаю его. — Ты что, издеваешься? Ради какой-то информации?

Она встречается со мной взглядом и кивает.

— Да. По собственным словам Дексара, он «плохой человек».

— Ни хрена себе. Так они ее видели?

— Видел один из его часовых. И вот что: по-видимому, они убеждены, что ее похитил дракон.

— Дракон? Да иди ты!

Ее глаза расширяются, когда она торжественно кивает, и я на мгновение задумываюсь. На этой планете есть виды, которых я никогда не могла себе представить, будучи на Земле, и знаю, что видела лишь малую часть. Неужели так трудно поверить, что драконы существуют? Даже на Земле они веками были мифическими существами.

— Ладно. Допустим, что ее похитил дракон. Как нам вернуть ее? Думаешь, он… съел ее?

Уголки губ Алексис опускаются.

— Я нахожу странным, что она была единственной, у кого было сильное кровотечение, и что именно ее похитили. Я думаю, что ее кровь соблазнила его, и я думаю, что он принял ее за еду. Но другие не так уверены. Поэтому, пожалуйста, расспроси любого, кого найдешь о драконе.

— Так и сделаю. Вау, — говорю я, все еще ошеломленная, а затем наклоняюсь ближе. — Ты серьезно собираешься остаться здесь на год? — шепчу я.

Она бросает взгляд на вход и наклоняет голову так близко, что мы почти соприкасаемся.

— Ни за что, — говорит она. — Я инженер-механик. Не хочу хвалиться, но я — наша единственная надежда починить тот корабль и убраться с этой планеты.

Мой рот открывается, и она так сильно понижает голос, что я едва слышу ее, хотя в нескольких дюймах от нее.

— Невада и Элли вернутся за мной. Как только мы найдем других женщин, мы все отправимся обратно на тот корабль.

Я долго смотрю на нее, когда до меня доходит. Мы могли бы выбраться отсюда. Я могла бы вернуться на Землю. Вернуться к моей жизни.

Суровое лицо Зарикса всплывает перед моими глазами, и я хмурюсь.

Алексис отстраняется.

— О чем ты думаешь?

— Ни о чем. Мне не терпится поскорее вернуться.

Она поднимает бровь.

— По тебе не скажешь, что ты взволнована возвращением.

Я вздыхаю.

— Так и есть. Я хочу вернуться на Землю. Ты даже не представляешь, насколько.

— Так в чем же проблема?

— Нет никаких проблем. Просто… Зарикс…

— А… — она откидывается на подушки и тянется за горстью орехов. — Мужчины. Они вечно все портят, не так ли?

Я смеюсь, когда она улыбается мне.

— Да, это так.

— Так что же происходит?

— На самом деле ничего. Просто… он — это само определение эмоциональной недоступности, понимаешь? Но он поцеловал меня. Это был короткий, нежный и, наверное, лучший поцелуй в моей жизни. Насколько это жалко?