Женька приседает на одной ноге. Это он, будучи совершенно пьяным, поспорил с какими-то ребятами на всю их одежду и все имевшиеся у них деньги, что присядет на одной ноге пятьдесят раз…

Автобусная остановка. Небольшая группа людей. Красивая девушка, два парня баскетбольного роста. А я стремительно бегу прочь. Секунду назад я нахально обнял ту девушку и тут же получил увесистую от одного из её спутников…

Снова автобусная остановка. Я стою недалеко. Руки за спиной. Справа от меня, метрах в пяти два милиционера вытянули шеи в мою сторону. Сзади меня лежит кирпич. Он вывалился из моих рук, как только увидел милиционеров. А до этого была уже рассчитана траектория его полета до груди парня, от которого получил оплеуху.

А это уже не фотография, скорее убыстренная киносъемка. Мгновенно сообразив, что милиционеры заинтересовались мной и, конечно, захотят побеседовать, пускаюсь бежать, набирая такое ускорение, какого никогда в жизни до этого и не пытался достичь. Бегу переулками, дворами, перемахиваю через забор. Наконец, спасительный палисадник…

Ещё фотография. Я лежу в кустах. Как рыба, выброшенная на берег, широко раскрытым ртом глотаю воздух, одновременно стараюсь не пыхтеть, не выдать себя, восстанавливая дыхание. Лежу так около получаса. Подумал тогда: «Мне надо ещё учиться держать себя в руках, когда выпью».

Валентин в пальто и ботинках лежит ничком на кровати у себя дома. Вокруг стоят ребята в костюмах и несколько празднично одетых девушек. Одна из них слегка нагнулась и положила руку ему на плечо.

Это – когда он устроился на работу и пригласил всех новых друзей на день рождения.

– Валек, вставай, мы же к тебе на день рождения пришли, – несколько раз повторила тоненьким голоском девчонка, теребившая его за плечо.

Конечно, помню и его ответ. Перевести на нормативную лексику то, что он процедил сквозь зубы, можно было однозначно: чтобы все уходили…

Валентин через стол тянется за рюмкой водки и головы всех, сидящих за столом, обращены в его сторону. Это уже после того, как через час он пришёл в себя, и все сели за стол. Почему-то первым делом он решил доказать, что вовсе не пьян и сам выпил один за другим все стопочки с водкой и вином, которые предназначались для первого тоста за его здоровье.

Я стою по пояс в воде. На берегу кое-где лежит снег. Это мы вышли из бара в Сокольниках. Я поспорил с Женькой на двадцать пять рублей, что нырну в пруд, потом в мокрой одежде поеду домой, и ничего со мной не случится. Я выиграл пари, но денег так и не получил…

Сижу в кухне за столом, передо мной на тарелках еда, приготовленная и поданная матерью. Рядом отец с разведенными в недоумении руками. На моей физиономии, обращенной в его сторону – исказившая лицо гримаса презрения. Он попытался мне сказать, что я пошел по неправильному пути, что мне надо измениться.

– А что ты все учишь и учишь меня, – ответил ему тогда, – вот покажи мне десять тысяч, я стану тебя уважать.

Отцу ничего не оставалось, как только развести руками:

– А сын-то у нас больной, – грустно сказал он матери.

Несколько снимков, на которых изображен Андрей. Пожалуй, если бы они были напечатаны, его никто бы не узнал. На одной фотографии он лежит в луже, и лица не видно, на другой – с опущенной головой, в нелепой позе сидит на лавочке.

Моих фотографий десятки. На многих я, мягко говоря, настолько неудачно получился, что, если бы они были настоящими, мгновенно сжег бы их. Не дай Бог, кто ещё увидит…

– А вот и Вилек! Ты, конечно же, знаешь его, – то ли с вопросом, то ли с утверждением обратился ко мне Валентин, указывая на модно одетого парня, идущего по другой стороне улицы. – Если не знаешь, познакомлю. Великий шулер. Его еще называют заслуженным тренером по преферансу.

Валентин тут же засвистел, и когда его знакомый оглянулся, замахал обеими руками, приглашая перейти на нашу сторону…

Я сразу вспомнил, как чуть больше года назад, когда денег у меня совсем не было, проигрался в карты парню, который недавно вернулся из лагеря и целыми днями стоял у винного магазина, вымогая у всех на водку. Он знал, где я живу, собрал человек пятнадцать своих друзей, и они все нагрянули к нам во двор. Они даже не постучали в дверь, а только кричали, страшно ругались (чем переполошили всех соседей) и обещали друг другу, что сделают со мной, если не отдам долг.

Все это произвело на меня сильное впечатление. Неделю не выходил из дома, тасовал карты. В результате придумал систему, при помощи которой, совсем не глядя на колоду, мог сдавать себе любые карты. А в игре и надо было всего лишь раз сдать кому-то хорошие карты, а себе ещё лучше.

Знакомый Валентина еще переходил улицу, приближаясь к нам, а у меня уже возник план обязательно сдружиться с ним и выведать все его карточные секреты.

Не окликни мы тогда Вилька, как звали Володю приятели, сокращая его фамилию, может быть, он так и прошел бы по другой стороне улицы мимо моей жизни.