На этой ноте Люба осмелела и возмущенно зашипела, потирая ноющуй локоть.

— Сергей Иванович, совсем уже!

Соболев медленно повернулся, вперив в неё тяжелый дымный взгляд, и тут Любе стало по- настоящему неуютно. Потому что это был не тот Сергей Иванович, который холодно и оценивающе смотрел на неё в ординаторской, выбирая себе помощницу. И даже не тот, который с интересом разглядывал её, сидя на подоконнике и куря как паровоз в своём кабинете. Этот словно незнакомый ей мужчина смотрел прямо и жадно, не скрывая при этом иронии и лёгкой снисходительности, что было ещё более обидно и полностью дезориентировало.

— Секс и пицца, Любовь Павловна, проходите — располагайтесь. Уже не чужие люди, уже познакомились, — явно веселясь, предложил заведующий и широким утрированным жестом повел рукой в сторону то ли спальни, то ли кухни.

У Любы от возмущения отпала челюсть. Да за кого он её принимает? Внутренний голос настойчиво зашептал, что как раз за ту самую, и щёки вспыхнули от всколыхнувшегося внутри жаркого протеста.

— Сергей Иванович, не знаю, что вы там подумали, — холодно начала Любовь врать, потому как очень даже знала, — Но о половом акте речи в переписке не было. И вообще, это недоразу…

— Люб, вы проходить будете? — нетерпеливо перебил Сергей, а потом, усмехнувшись, добавил, — Я бы вас с удовольствием подтолкнул, но, боюсь, опять зашипите…раньше времени…

Его теплые карие глаза хитро сощурились, как-то слишком плотоядно сверкнув.

— Или трогать уже можно? — вкрадчиво уточнил.

— Не-не, нельзя… — на автомате пробормотала Любовь Павловна, — И что значит "раньше времени"?

— Раз нельзя, тогда сами. Направо, — хмыкнул Соболев, проигноривав её последний вопрос.

Люба качнулась в нерешительности на каблуках, с тоской взглянув на входную дверь, путь к которой загораживала высокая фигура хозяина квартиры, и, вздохнув, покорно скинула туфли. Ну, не съест же он её, да? Да и глупо убегать от человека, с которым точно завтра встретишься на работе.

— Прошу, — Сергей не дотрагивался, но шёл так близко, что у Любы было стойкое ощущение, что её ведут под конвоем. Спина покрылась покалывающими знойными мурашками, по телу заструилось тепло, ощущения обострились. Это всё слишком интимно как-то, неправильно.

— Знаете, я в этом смысла не виж… — начала было снова давать заднюю Любовь Павловна, но Сергей опять перебил.

— Сюда.

И всё-таки дотронулся. Горячая крупная ладонь уверенно легла чуть пониже поясницы и надавила, подталкивая Любу на светлую кухню. Дыхание перехватило, но возмутиться Люба не успела, так как рука сразу же исчезла, оставив лишь фантомный ожог на ставшей очень чувствительной от переживаний коже.

— Садитесь, Люб, — Соболев галантно отодвинул стул, так странно смотря на неё и едва заметно улыбаясь.

Ничего не оставалось, как подчиниться. Дурацкая…дурацкая ситуация. Ещё и стыд накатил новой волной. Люба быстро огляделась, решая разом две задачи: не смотреть на хозяина квартиры и составить мнение о его доме. Кухня как кухня, просторная, дорогая, современная, безликая. Самой примечательной вещью была пепельница в форме черепа да миски какого-то домашнего животного в углу у холодильника. Больше взгляд ни за что не цеплялся, вернее так и лип к заведующему, обходящему сейчас стол, чтобы тоже сесть. Сергей опустился на стул рядом с ней, хотя мог бы устроиться и напротив, и небрежно пододвинул к ним коробку с пиццей, лежащую на другом конце стола.

— У меня коньяк, — безапелляционно заявил Соболев и бахнул стопкой прямо перед Любиным носом.

— Спасибо, я крепкие напитки не пью, — отрезала Любовь Павловна, про себя продолжив, что с неё на сегодня уже точно достаточно. Допилась уже.

— За знакомство, — предложил тост Сергей, сделав вид, будто она ничего и не говорила, и приподнял свою рюмку, демонстративно ожидая, когда гостья с ним чокнется.

Люба показательно вздохнула, иронично выгнула бровь, недовольно поджала губы и хотела уже было прочитать лекцию о личных границах и умении адекватно воспринимать отказы, но взглягула Соболеву в глаза и как-то разом и бесповоротно потонула.

— Сергей Иванович, я… — тихо- тихо. Голос предательски дрогнул, и Люба запнулась.

Соболев так смотрел. С пониманием, лёгкой насмешкой и чём-то тревожащим её до глубины души. На самом дне его чуть прищуренных карих глаз плескалось жидкое чувственное пламя, опаляя Любу лижущим щёки жаром в ответ.

— Мне так неловко, Сергей Иванович, вы даже представить не можете… — честно на выдохе пробормотала Люба, не замечая, что начала говорить хриплым полушепотом, — Мы с подругой сидели, и она…в шутку…Понимаете? И я…Я вообще не хотела…а тут вы! И…