– Наконец-то! – в сердцах воскликнул отец Ансельм, торопливым шагом приблизившись к калитке.

Смерив ее взглядом, он взялся за кольцо и решительно потянул на себя; калитка не поддалась. Монах потянул сильнее, но результат оказался тем же. Тогда отец Ансельм дернул за кольцо изо всех сил.

– Чтоб тебя! – воскликнул он, утер рукавом со лба испарину и повернулся к стражнику, мявшемуся неподалеку. – Ты, открой!

Скучающий стражник с радостью взялся за порученную ему ответственную работу, но в борьбе с калиткой достиг не более монаха, проявлявшего все большее нетерпение из-за непредвиденной задержки. К тому же начал моросить мелкий дождик, сутана намокла, и отец Ансельм порядком озяб. А между тем грохот, производимый стражником, поднял на ноги половину трущоб, и маг, разумеется, не мог не слышать, что к нему кто-то пожаловал. И тем не менее Корнелиус не спешил открыть гостям.

– Какая неслыханная наглость! – воскликнул отец Ансельм, мелко подрагивая всем телом. – Почему он не открывает?

– Не могу знать, ваше преосвященство! – вытянулся стражник с фонарем.

– Ломайте дверь! – дал отмашку монах.

– Святой отец? – Нищенка осторожно подергала отца Ансельма за рукав.

– Ну что тебе? – грозно сверкнул глазами монах.

– Вообще-то дверь открывается внутрь… – сказала нищенка и изобразила подобие льстивой улыбки.

От вида гнилых зубов и дурного запаха изо рта монаха передернуло. Он брезгливо выдернул рукав из грязных пальцев и оттолкнул стражника, выламывающего кольцо копьем.

И вправду, калитка от легкого толчка отворилась, и отец Ансельм вздохнул с облегчением.

– Твоя неоценимая помощь следствию обязательно зачтется тебе, дочь моя, – напыщенно произнес он и шагнул во двор. – Не понимаю, зачем приделывать ручку, если калитку нужно толкать?

– Может быть, чтобы закрывать ее? – предположил стражник.

Монах одарил его гневным взглядом, и стражник заткнулся, вцепившись обеими руками в копье и втянув голову в плечи.

– Следуй за мной и не рассуждай! И вы двое – тоже.

Но лишь сделав шаг через порог, монах застыл. Глаза его округлились, а нижняя челюсть удобно устроилась на рыхлой груди. Двор оказался больше раз эдак в десять, чем казалось снаружи, а вместо одноэтажной халупы возвышался роскошный двухэтажный каменный дом с широкими окнами, красной черепичной крышей и флюгером в виде пускающего стрелу Купидона. Но это было еще не все. Если за воротами вступала в свои права поздняя осень, то во дворе дома Корнелиуса царило лето и вовсю светило солнце. Ночью! Сад, начинавшийся почти от самой калитки, сплошь зарос диковинными деревьями, которых отец Ансельм никогда в жизни не видывал. Ухоженные клумбы покрывали цветы всевозможных расцветок, образуя хитросплетения ярких узоров, а у одной из клумб стояла… нагая девушка и поливала цветы из лейки. Другая сидела рядом на корточках и пропалывала клумбу. Та, что была с лейкой, обернулась к калитке, мило улыбнулась и помахала монаху ручкой.

Отец Ансельм сильно зажмурился, схватился за сердце и покачнулся, но его поддержал стражник.

– Дьявольское наваждение! – пробормотал отец Ансельм и мелко закрестился. Затем дрожащей рукой перекрестил сад и осторожно приоткрыл один глаз.

Сад не изменился. Бесстыдницы тоже никуда не делись, только теперь уже обе стояли с лейками, казавшимися бездонными.

– Мням, – сказал охранник за спиной отца Ансельма, и монах пришел в себя.

– Закрыть глаза, всем закрыть глаза! – гаркнул он, прикрыв лицо ладонью.

– Нам тоже? – спросила одна из девушек.

– Н-нет, то есть… – пробормотал смущенный монах и посмотрел меж пальцев, но тут же вновь отгородился от непотребного зрелища. – Разврат! Ты и… женщина, – бросил он охраннику, топтавшемуся у калитки, – оставайтесь здесь. А ты, – монах дал знак другому охраннику, – следуй за мной.

– А мы? – спросили девушки, опуская лейки.

– Изыди, сатанинское отродье! – гаркнул в ответ отец Ансельм.

– Фи! – сказали девушки и, покачивая бедрами и налитыми грудями, скрылись за деревьями.

– Уф-ф, – заулыбался монах, что все так хорошо разрешилось, и заторопился к дому – кто знает, сколько здесь бродит этих обольстительных исчадий ада.

Но не успел он подняться на порог дома, как входная дверь сама собой распахнулась, и навстречу монаху вышел бодрый старикашка в черной в красную полоску хламиде и высоком колпаке с кисточкой наверху. Отец Ансельм долго разглядывал колпак, показавшийся ему совершенно дурацким, потом опустил глаза и впился взглядом в подвижное костистое лицо мага. Тонкогубый рот, чуть оттопыренные уши, острый нос и черная, с проседью борода – не очень длинная, но пышная. Пусть отец Ансельм до этого момента ни разу в жизни не видел Корнелиуса, но старикашка не мог быть никем иным. Святого отца постигло разочарование. Он полагал, что столь сильный маг должен иметь более внушительную внешность.

– Про… грм-м, – прочистил горло монах. – Корнелиус, проклятый колдун и еретик, ты обвиняешься в…

– Во-первых, обойдемся без оскорблений. – У мага оказался приятный, мягкий баритон. – Я же не обзывал вас, скажем, гнусной канцелярской крысой?

– Но… – опешил отец Ансельм.

– А во-вторых, пройдем в дом и там спокойно побеседуем.

– Вести задушевные беседы с вероотступником и колдуном? – взорвался монах. – У которого по саду гуляют, – прости Господи! – голые ведьмы, и светит солнце?