Столь же непростым был путь обратно с той лишь разницей, что теперь шахтёру нужно было подниматься вверх с глубины четыреста десять метров ниже уровня океана, звуки прибоя которого сюда, конечно, не доходят, хотя, по сути, океан находится совсем рядом. И если шагающий на работу или с работы человек видит под кирзовыми сапогами воду, то, переступая через неё, он знает, что это не морская, а обычная подпочвенная пресная, что сочится по стенам то там, то здесь. Она тоже сыграла свою трагическую роль в описываемом событии.

Звену Николая Уварова, приехавшему на архипелаг из Пермской области, в которое входил и его земляк Спешилов, поручено было в эту смену произвести взрывные работы в гезенке номер шесть.

Читателю, не знакомому с профессиональным термином, поясню, что гезенк – это соединительный колодец или бункер, который пробивают от верхнего штрека, где добывают уголь, в нижний штрек, где находится конвейер для транспортировки угля. Добытый уголь подвозится к гезенку и сбрасывается через него прямо на конвейерную ленту. Вот такой гезенк под номером шесть и должны были пробить финальными взрывами в этой смене. Вопрос состоял в том, как выполнить работу.

В принципе, все работы, которые выполняются в шахте в данную смену на конкретном участке, обычно расписаны подробно в паспорте. Однако в тот день паспорта работ не было.

Позднее во время расследования причин трагедии одному из руководителей был задан вопрос о причине отсутствия паспорта, на что был получен ответ:

– Ввиду несовершенства технологии проведения этой выработки не представлялось возможным вести работы по заранее утверждённому паспорту. После каждого очередного взрывания конфигурация забоя постоянно менялась, каждое звено проходчиков приспосабливалось, как бурить шпуры. Количество шпуров, угол их наклона, схема расположения были непостоянными, в связи с чем буро-взрывные работы в гезенке номер шесть велись разовыми взрываниями, поэтому на семнадцатое сентября отработать постоянный паспорт не удалось.

Но это не значит, что рабочим не было известно какие работы и как выполнять. На руках у мастера был наряд-путёвка, на основании которого следовало произвести в гезенке два взрыва на расширение.

Соединительный колодец, то есть гезенк, выполнялся взрывами сверху и снизу. В эту несчастную смену толщина земляной пробки, которую осталось преодолеть взрывникам, составляла не более одного метра. Всего один шаг, чтобы колодец стал сквозным – своего рода праздник: соединение верхней и нижней проходки. Как хочется сделать эту сбойку поскорее.

В путёвке-наряде на эту смену записано произвести взрывы снизу и не для сбойки, а лишь для расширения нижней части гезенка. Можно было, конечно, не торопиться со сбойкой, раз главный инженер не знал об оставшейся метровой пробке. Но это показалось странным – лезть снизу в колодец, с потолка которого течёт вода, бурить в сырости самым неудобным образом шпуры, когда гораздо легче забраться сверху и рвануть последний метр.

Кому именно пришло в голову такое решение, навсегда останется тайной, ибо нет в живых ни мастера-взрывника, приехавшего сюда из Челябинска, Ивана Михайловича Карамышева, ни помощника начальника участка Сергея Сергеевича Гордеева, ветерана из знаменитого на Шпицбергене украинского городка Селидово, в котором родились несколько руководителей угольной промышленности бывшего Советского Союза, и откуда немалая часть шахтёров внесла свой вклад в добычу угля на Шпицбергене. Мало известный в стране городок Селидово на заполярном архипелаге знают все. Шахтёры шутят по этому поводу, говоря, что здесь, куда пальцем ни ткни, всюду попадёшь в селидовца. Потому неудивительно, что среди не вышедших в этот день из шахты двое оказались из Селидово: Гордеев и проходчик пятого разряда Дорохов Владимир Викторович, у которого, как и у его земляка, остались в безутешном горе жена, сын и дочь.

Пётр Павлович Спешилов вместе со своим напарником земляком Уваровым Николаем Викторовичем в эту смену бурили шпуры для взрывов. Занятие не из приятных. Пришлось поверх котлована, то есть гезенка номер шесть класть брёвна и, привязавшись к ним поясами, спускаться вниз. Для сбойки верхнего и нижнего уклонов нужно было произвести два взрыва. Первый взрыв прошёл успешно в начале смены. Теперь толщина пробки сократилась на полметра. Осталось почти столько же.

Однако в технологии проведения взрывов важно не только место взрыва, то есть снизу или сверху взрывать, но ещё большее значение имеет вопрос, чем производить этот самый взрыв. Не станете же вы в самом деле вбивать маленький гвоздик в дверцу шкафа, на который хотите повесить зеркальце, огромной кувалдой. Ею вы при ударе, несомненно, не чтобы не забьёте гвоздик, а и дверцу шкафа проломите. Так что для забивания гвоздика вы используете маленький молоток. Так и при взрывах можно использовать сильную взрывчатку, а можно и послабее.

В шахте Баренцбурга применяются взрывчатые вещества двух типов: Детонит-М, производящий мощный взрыв, выбрасывающий столб пламени, и более безопасный Аммонит-Т-19, но вдвое слабее по мощности взрыва. Естественно, что при производстве буровзрывных работ в породе, где нет угля, а, стало быть, опасности появления горючего газа метана – злейшего врага шахтёров, выгоднее всего производить взрывания Детонитом-М, поскольку работа с ним идёт быстрее. Ну а там, где есть уголь и в любую минуту концентрация всегда присутствующего метана может вырасти до взрывоопасной, применяется Аммонит-Т-19. Он, конечно, менее эффективен для получения премий за более быструю работу, да зато жизни спасает.

В гезенке номер шесть для сбойки двух штреков по всем правилам безопасного ведения работ можно было использовать только Аммонит. Но не было его у мастера-взрывника в тот момент. Не завезли безопасную взрывчатку, а задание дано: выполнять надо. Не сделаешь работу, пожалуешься, что нечем было взрывать, себе же дороже выйдет. Так думал мастер-взрывник Карамышев. Он хорошо знал, что не было Аммонита, можно считать, на всём руднике. Те остатки, что были на складе, берегли для более важных работ. За полгода до случившегося заказали двадцать пять тонн этой безопасной взрывчатки, но не получили ни килограмма.