Когда Андрей стоял, держа на руках малость оглушенного, помятого и крепко замотанного в дорогую штору, точнее, ее остатки, мохнатого «младенца», наконец явился Снейп — словно почуял, что ему больше ничего не грозит. Хотя на самом деле оказалось, что просто сварил успокоительное. Новое, усовершенствованное. Со вкусом и запахом колбасы — о чем Северус поведал с совершенно непередаваемым выражением лица, протягивая бутылочку Хагриду. Так что «младенчик», приходя в себя, начал активно принюхиваться, и Андрей, не растерявшись, залил тому прямо в пасть все, что Северус принес, а когда пес расслабился и начал похрапывать, показал Снейпу большой палец. Вот только штору разматывать не стал…

Так Сириуса Блэка и доставили в Мунго, в отдельную кону… простите, палату.

В Мунго Сириуса долго держать, как оказалось, никто не хотел. Но вовсе не потому, что не хотели вылечить — еще как хотели, ведь что леди Блэк, что кошелек ее были весьма убедительными — просто не оставалось известных методов лечения, а экспериментальных… их еще просто не было. Потому что принудительное возвращение в человеческую форму-то получилось, но результат выглядел много хуже: Сириус внутренне оставался собакой, и смотреть на него было… нет, лучше не смотреть.

— Ну не ведут себя так нормальные люди, — прошептал Регулус, отворачиваясь от смотрового окна и часто моргая.

— Нормальные собаки, в общем-то, тоже, — вздохнул Сметвик. — У нас больше нет предположений, как это лечить. Увы.

И тут Андрея осенило:

— А может его… того? Собака-то много где бегает, подрался с кем, вот его кто-то, гм, не совсем здоровый покусал? У вас того-этого, что-нибудь от бешенства есть?

Колдомедики развели руками.

— Тогда я его забираю, — вынес вердикт Хагрид.

Медики что-то пытались возразить, но настолько слабо, что было понятно — еще немного, и они будут готовы сами платить Вальбурге, чтобы та сыночка забрала. А у Андрея мысли как раз были, и он в тот же день по разрешению Регулуса забрал Блэка-старшего к себе в хижину и приступил к их реализации.

Клык, кстати, от Блэка спрятался — тот его поначалу тоже испугал.

А маггловская сыворотка помогла… Пса изрядно покрутило, долго рвало, так что вышло практически полное промывание внутренностей, а когда все утихло и последняя порция воды — из того самого родничка дриады —наконец осталась внутри пса, Андрей начал варить кашку…

И на следующее утро увидел на собачьей лежанке на полу ошарашенно оглядывавшегося по сторонам молодого парня.

— Сириус.

— А? — вскинул голову тот, и жест этот был совершенно нормальным, человечьим. — Я где? Что… что было?

— В гостях у меня. Пойдем-ка, поможешь, а по пути и поговорим. Я только матери твоей скажу, что тебе лучше. Тебе же лучше, да?

— А… да, — покивал тот. — Матери… Ты? Она с тобой… разговаривает?

— Чего не сделаешь ради любимого сына, — фыркнул Андрей.

— Любимого? — опешил Сириус. — Меня, что ли? Да ладно…

— Как большой мальчик, ты, наверное, должен уже понимать, что детей любить иногда непросто, особенно некоторых?

— А… откуда ты…

— Завтракай и идем уже, — Андрей придвинул Сириусу тарелку с кашей.

— Это? — поморщился тот. — На завтрак?

— На сегодник! — сдвинул брови Хагрид. — Разносолов не держу, а тебе еще лечение отрабатывать.

— Какое лечение?

— Мое. В Мунго, видишь ли, ветеринарией не занимаются.

— Ветери… что? — Сириус поднес ложку ко рту и не заметил, как рука заработала сама…

— Лечением животных. Если не помнишь, тебя так переклинило, что ты сперва собакой был, а когда расколдовали, так собакой и остался. Жуткое зрелище, надо сказать.

Сириус молчал, пытаясь переварить полученные сведения и кашу одновременно. Каша, видимо, помогла. Андрей внимательно всмотрелся в его глаза — наконец совершенно ясные, человеческие и даже с проблеском мысли. И мысль это была…

— Что я натворил? — озвучил ее Сириус.

— О… много чего. Я расскажу, но сперва в лес.

— А, ты говорил, что буду отрабатывать. Это как? И сколько?

— Ну, чутье же у тебя осталось, верно?

Сириус кивнул.

— Унюхаешь след одной непонятной твари, откуда пришла, куда пошла, и квиты…

— А, это хорошо! — тряхнул головой Сириус. — Слушай, это… умыться бы? Погоди, а переодел меня кто?

— Брат твой. А вода в бочке под навесом… Дома ванну будешь принимать, идем уже!

— Брат? Он жив?

— Ты и это не помнишь?