– Да, нужны, – гордо кивнула головой я, – и тебе как учёному, тоже. Как ещё сделать себе громкое имя? Может, как раз такими заявлениями?

– Это не так просто, как в журналистике, – Заноза снисходительно улыбнулась, – в нашей среде за такими заявлениями можно лишь добиться признания собственной невменяемости и вылететь из профессии.

Я готова была оспорить её заявление и привести в пример с десяток светил науки, с которыми мне лично доводилось общаться. Но усугублять ситуацию не стоило.

– И обнародовать серьёзные открытия у нас гораздо труднее. Особенно те, что не вписываются в укоренившиеся представления, – продолжила Заноза и я почувствовала, что это и есть её признание, почему она вообще снизошла до разговоров со мной, до траты своего драгоценного времени на разъяснение мне прописных истин.

– Полагаю, что именно поэтому наш представитель в Союзе Миров и прислал к вам не очередного учёного, а меня, – согласно кивнула я. – Журналиста. Специалиста по раздуванию сенсаций.

Заноза неожиданно расхохоталась.

– А ты совсем не изменилась, – она, наконец, перестала делать вид, что не помнит наших студенческих разногласий. – Меня всегда восхищало с какой наглостью ты отстаивала свои взгляды. Возмущало, но и восхищало. Я хотела быть такой же. Но… мне это не дано.

– Моя наглость теперь с тобой в одной команде, – улыбнулась я. – Так чем могу быть полезна?

Она глубоко вздохнула, собираясь с духом, и развернулась к экрану.

– Смотри, – Заноза вывела на экран изображение какого-то чудища. – Это умпал. А это гарапцал. Именно так они и выглядели.

– И в чём сенсация? – уточнила я.

– В том, что по официальной версии, гарапцалы не выжили после катастрофы. Они все вымерли. И умпалы должны быть абсолютно новым видом.

Я едва сдержала готовый вырваться вздох. Вот этого я и боялась. Она явно надеется, что я сейчас воскликну «О, Великий Космос! Где были наши глаза! Умпалы – это же и есть выжившие гарапцалы!» Наверно, это бы сработало. Но, только не в моём случае. Ну не признаваться же, что в случае с абсолютно незнакомыми формами жизни игра в «найди десять отличий» превращается в пытку. Как их сравнивать? Я до сих пор не разобралась где у них голова.

– Слушай, Саша, я конечно не биолог, может сходство и есть, – я, как могла, сравнила существа на соседних картинках, – но, похоже это всё-таки разные виды.

– А теперь смотри, – продолжила Заноза, выводя на экран новую порцию картинок. – Гарапцалы в своём развитии проходили несколько стадий взросления. Как и почти у любого существа, у них взрослые особи сильно отличаются от детей, подростков и так далее. Вот это подросток гарапцала, а это умпал. Теперь похоже?

Я заставила себя сделать усилие и вглядеться в силуэт незнакомой формы жизни. Организм протестующее отозвался намёком на зарождающуюся головную боль. Думаете легко сравнить – похожи или не похожи особи, если даже разобрать не можешь ноги это у них, усы или хвост? Голову бы найти. Но чисто внешне, по пропорциям и общему строению тела, какое-то сходство было.

– Похожи? – не унималась Заноза.

– Похожи, но это ещё не значит…

– А теперь на это посмотри, – Заноза оставила на экране изображения гарапцала и открыла новое изображение и поставила его рядом с изображением взрослой особи гарапцала.

Наработанным взглядом журналиста я успела заметить, что этот файл носил имя «Васенька», и покосилась на увлечённо рассматривающую изображения Занозу.

– Видишь сходство?

Пришлось вновь вгляделась в изображения, не смотря на вызываемую этим действием головную боль. Может здесь ракурс был выбран удачнее, может, я уже немного привыкла видеть в этом нагромождении элементов живое существо, но эти двое действительно были чем-то похожи. Очень даже похожи.

– Это свободный умпал, – с гордостью сказала Заноза. – Умпал, рожденный свободным! Потомок тех, первых, изъятых шестьдесят лет назад Вайло. У нас уже сто восемьдесят четыре ребенка рождено в поселениях свободных умпалов. И шестнадцать из них четко по стадиям развития гарапцалов перешли в следующую стадию взросления. И ни одного такого случая в городах. Ни одного! Они переходят в следующую стадию развития своего вида только на свободе. Что-то в городах тормозит их. Не даёт перейти эту грань. Они словно на всю жизнь остаются гусеницами, так и не став прекрасными бабочками.

Конец ознакомительного фрагмента.