– Через двадцать лет мне будет всего только тридцать пять! – воскликнула Рита, – маму в тридцать пять лет называли девушкой! И я буду выглядеть так же.

– Вряд ли. Ты куришь.

Рита немедленно закурила.

– А мне будет тридцать шесть, – продолжал скрипач, – целых тридцать шесть. И меня не будут называть мальчиком.

– Как – не будут? Ты ведь не куришь!

– Но я играю на скрипке.

– А разве это так вредно?

Ответа не было. Сняв с плеча карабин, Димка произнёс:

– Как бы косолапый опять сюда не пожаловал. Он ведь наверняка считает эту малину своей.

– Не смей его убивать! – запротестовала Рита, – это бессмысленно, ты же знаешь!

– Я никого убивать и не собираюсь. Наоборот. Отойди подальше, от камня может отрикошетить.

Рита пинками погнала Сфинкса к кустам. Когда они отошли шагов на пятнадцать, сзади раздались выстрелы. Каждый выстрел сопровождался писклявым звоном свинца о камень. Из чащи шло гулкое эхо. Вернувшись, Рита увидела,что от надписи на надгробии и следа не осталось. Четыре пули отколотили от камня целую россыпь крошева. Карабин был мощным. С таким, подумалось Рите, точно не страшно и на медведя.

– Теперь мы можем идти, – сказал музыкант, вешая ружьё на плечо, – так тебе про скрипку ответить?

– Я всё сама поняла, не дура. Уже года через три тебя перестанут называть мальчиком, потому что всё человечество будет знать твоё имя.

Они пустились в обратный путь. Идти было жарко. Сфинкс успевал собирать грибы – конечно же, не в корзину, а в свой живот. Грибов было тьма – маслята, боровики, сыроежки, рыжики. Он искал их под ёлками и у пней, ловко подлезая под буреломины. Рита молча смотрела под ноги. Димка также долго молчал, косясь на попутчицу. Вдруг спросил, когда одолели уж пол-дороги:

– Ты всё психуешь из-за надгробия?

– Я – овца, что тебе его показала, – проговорила Рита, подняв глаза и оглядев бор, сквозь который шли, – просто дура! Мне нет прощения.

– Дура – да, – согласился Димка, – но поступила ты правильно. Если б я эту гнусность не уничтожил, она бы тысячу других дур довела до слёз, а то и до психбольницы.

– Ты – как мой дед, – вознегодовала Рита, – ах, мы не верим в мистику, даже если мистика бьёт нас по лбу! Лоб весь разбит, а мистики нет! Прекрасно! Зато мы – самые умные и циничные!

– А где мистика? Я реально её не вижу! Если ты видишь – ткни меня в неё носом, ткни!Камню много лет…

– Заткнись, – перебила Рита, – можно подумать, что ты ни капли не испугался! Ты был весь бледный, я видела. Да, надгробию много лет, ну и что с того? Таких совпадений, Димочка, не бывает.

– Пусть Иван Яковлевич тебе объяснит как можно подробнее, что такое теория вероятности, – как-то вдруг потерял терпение Димка, – он это сделает в сто раз лучше, чем я. Если ты права – большое тебе спасибо. Каждый отдал бы всё за то, чтобы знать, когда он умрёт. Я благодаря тебе узнал это даром. Кстати,где Сфинкс?

– Да вон, за сосной. Не бойся, он не отстанет. Димочка!

– Что?

– Зачем ты так меня мучаешь?

– Я?

– Конечно! Ты издеваешься надо мной!Ведь благодаря мне ты умрёшь через двадцать лет! И ты мне ещё говоришь спасибо – вместо того, чтоб сжалиться надо мной и сказать, что ничего страшного? Урод! Хам!

С этими словами Рита остановилась и разревелась. Димке пришлось её успокаивать, получая новые обзывательства и удары.

– Немедленно прекрати истерику! – крикнул он, схватив её за руки, – двадцать лет – это большой срок! Если бы не ты, я, может быть,умер бы через десять. Или через неделю. Автомобильная катастрофа, туберкулёз, кирпич на башку!

– Кирпич на башку просто так никому не падает! – продолжала беситься Рита, -Не падает!Никогда! Если бы не я, ты умер бы стариком!

– Да иди ты в жопу! Я не хочу доживать до старости.

– Почему? Умереть никогда не поздно.

– Вот это – бред! Как раз с этим делом очень легко опоздать. Только мудаки стремятся к тому, чтоб сдохнуть как можно позже, как следует отравив перед смертью жизнь своим близким. Стремиться надо к тому, чтобы сдохнуть вовремя!

– Это мысль, – выдохнула Рита, мгновенно перестав плакать, – ты сам додумался до такого?

Димка был горд.

– Невелика мудрость.

– А как узнать, что время пришло?

– Ты всё уже знаешь.

Этот ответ окончательно успокоил Риту. В последний раз сказав Димке, что он – дурак и трамвайный хам, она соблаговолила продолжить путь.

Уже на закате, который всё окрасил в розовый цвет, они выбрались из леса, пересекли большак, и, еле волоча ноги, через луга побрели к реке. Устал даже Сфинкс, изначально розовый и благодаря закату ставший лиловым. Когда ступили на мост, Рита предложила: