– Все попахивают, – проворчал хранитель. – Идеальных нет.

Голем с шумом втянул воздух, но все-таки продолжил:

– Запах очень слабый, говорят, напоминает аромат свежеиспеченного хлеба, но благовония его нейтрализуют.

Я кивнул. Буду знать, чем пахнут гомункулы.

– Поэтому надежнее, попробовать его на вкус, – продолжил Евлампий.

– Как это? – опешил я.

– Сожрешь его. Если через полчаса изжоги не будет, Волков был взаправдашний! – посоветовал Оливье. – Ну а если запершит…

– Не буду никого есть, – испугался я, с тревогой повернувшись к голему.

– Кусать не надо, – разрешил он. – Только попробовать. Сотворенный гомункул кислый, от него щиплет язык.

– Из него выйдет кумысный слоеный пирог, – мечтательно протянул хранитель.

Я мерял кабинет главнейшего повара шагами.

– Как ты это представляешь? – тревожился я. – Извините, можно облизать вашу ногу? Я не голоден, просто вкус хочу узнать.

Меня передёрнуло.

– Кто же оборотню поверит, – усмехнулся Оливье. – У тебя же на морде написано: «грызть». Отхватишь пол ноги и за бугор кость обгладывать!

– Видишь! – взвизгнул я дурным голосом.

Голем вздохнул.

– Третий способ еще хуже.

– Куда уж паршивей, – не поверил я.

– Нужна свежая не свернувшаяся кровь…

– Хватит, – перебил я. – Плохой способ. Сразу исключаем.

– Ну, что, будешь лизать архивариуса? – веселился хранитель.

– Только ради истины, – отрезал голем.

Дядя гнусно хихикнул, но добавлять ничего не стал.

Я закатил глаза. Почему всегда так, сомнения у Оливье, предложил Евлампий, а лизать должен я. Он же грязный. Что мне его, помыть перед употреблением?

– Не расстраивайся, – бодро провозгласил голем. – Мы придумаем предлог, чтобы все выглядело естественно.

– Что надо изобрести, чтобы облизать мага? – закатившись, проблеял хранитель.

– Люсьен может на него что-нибудь уронить на приеме. Пирожное, например, – предложил Евлампий. – Главное быть вежливым, как архивариус.

Оливье засмеялся сильнее.

Я недоуменно посмотрел на голема и решил присесть. Он меня доконает мудрыми советами. Молчал бы лучше.

– Не гневайтесь и не обращайте на меня внимания, – затянул хранитель тоном архивариуса. – Мое суфле испачкало изысканную ткань вашего костюма. Не отвлекайтесь! Я слижу последствия своей неуклюжести и незаметно уйду.

Я не выдержал и засмеялся вместе с ним.

– К чему эти глупости? – озадаченно спросил Евлампий. – Зачем притягивать внимание?

– Точно, гром и молния! Нужен сообщник, – ухахатываясь, еле выговорил Оливье. – Чтобы отвлекал гомункула, пока ты будешь лизать, – добавил он, ткнув меня в шею, и мы снова покатились со смеху.

Голем веселья не разделял.

– Так бессмысленно напрягать восемьдесят мышц, – пробормотал он.

Устав смеяться, я откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Сделаю, как обычно. Отдохну, а в это время всё решится само собой.

Голем ещё бубнил. Хранитель тонко попискивал, уже не в состоянии смеяться. А я начал дремать, но разоспаться не успел.

– Приём, мастер Носовский! – прокричал ворвавшийся в кабинет главнейший повар. – С минуты на минуту прибудет король. Поторопитесь!

– Может, на нём потренируешься? – пошутил Оливье.

– Не думаю, что от него язык защиплет, – тихо ответил я, вставая с дивана.

– Не попробуешь, не узнаешь, – запротестовал хранитель.

– Помолчите, – зашипел голем. – Королевский обед не место для шуток.

Я упрямо покачал головой, но волнение подкатило без моего согласия. Мне ещё не приходилось бывать на пирах. Ни открытых, ни закрытых. Оборотней обычно не приглашают на приемы.

– Не волнуйтесь, мастер Носовский. Таньшанский обед великолепен! Прекрасен! Восхитителен, – зачастил главнейший повар.

Вспомнив про пузырь, я поднял глаза. В сфере метался испуганный чародейчик. Таких рисуют маленькие дети. Круг и пять палочек. Он натыкался на мебель. Падал. Подпрыгивал. Кувыркался, а потом и вовсе потерял голову, но быстро поднял, закинув обратно на плечи.

Я вздохнул. Что творится в моих мыслях? Я же так не думаю. Зримый визуализатор что, сам сочиняет и показывает разные глупости?

– Поверьте! – тараторил главнейший повар. – Такого вкусового наслаждения местная публика еще не получала. Вы мастер! Гений!

– Да! – гордо согласился Оливье. – Мне даже тело не нужно.

Я кивал, не утруждая себя словами.

Проскочив замершую в ожидании кухню, мы минули коридор с уборной, где я встречался с архивариусом, и через разноцветную дверь попали в пиршественный зал. Комплименты главнейшего повара потерялись за перешептыванием гостей, музыкой и звоном бокалов. Тысячи свечей без подсвечников раскачивались под стеклянным куполом, разбрасывая игривые огоньки. Капельки воска собирали крошечные, нежно щебечущие создания с тонкими, почти неразличимыми лапками и пушистыми белыми крыльями. Величественные колонны обвивали золотые стебли с изумрудными листьями и жемчужными зёрнами риса-сырца. Стены пестрили мозаиками с цветущими садами. Длинные столы на высоких резных ножках ломились от созданных нами с Оливье угощений. Между ними прогуливались королевские гости с фужерами, и бросали взгляды к дальней стене зала. Где на фоне гобелена с огромной, переливающейся радугой, возвышался трон из сверкающих кристаллов хрусталя.