Несмотря на молчание и явное не желание общаться, моему участию в работе Табурет не препятствовал. В полной тишине мы вновь обыскивали номера и извлекали из тайников кристаллы. Правда, в предпоследней комнате нас ждал весьма неприятный сюрприз в виде работницы отеля. Мурес немедленно начал возмущаться, что все двери в этом коридоре одинаковые, а я разыгрывать сварливую жену. Табурет то ли и вправду разозлился, то ли проявил потрясающий актерский талант, моментально начав со мной ругаться, услышав “Говорила же, что это не наш номер!”.

— Вечно ты что-то говоришь! Если знаешь куда идти — так показывай! — размахивал руками Мурес.

Обмениваясь подобными фразами, под взглядом перепуганно-удивленной уборщицы мы ее и покинули. За кристаллами туда потом все равно вернулись, только вот капитан стал заметно напряженней и явно ускорился. По-прежнему меня игнорировал и о том, грозят ли нам неприятности в известность ставить не спешил. А я не торопилась спрашивать. Лишь уже в нашем номере в пустоту было брошено “уезжаем через 10 минут”.

Так до самой комнаты академического телепорта и молчали. Капитан имел настолько грозно-мрачный вид, что у него ни один таможенник не осмелился ничего спросить. Лишь быстро взглянул на документы и постарался поскорее избавиться от “счастливого” туриста. Я похоже выглядела не менее сердитой, и мои вещи тоже никто проверять не стал. Хотя на границе пришло запоздалое осознание, что парочка трав купленных на базаре являются контрабандой. Слава Опу — повезло. Даже представлять, что бы со мной сделал Табурет, за такую подставу, было страшно.

Поэтому я с настоящим облегчением выдохнула, оказавшись в стенах ЗАРСа, ни капельки не постеснявшись сделать это в присутствии Муреса. А зря. Дарх истолковал все по-своему. Сверкнул глазами, с грохотом поставил свой чемодан на пол и недовольно уставился на меня.

— Знаешь, Сатор, я в жизни никогда женщин ни к чему не принуждал! — сделав гнетущую паузу, капитан продолжил, — и тебя тоже не трогал.

Короткая речь была буквально пропитана обидой и скрытым “как ты могла обо мне так подумать!”. Эта мысль сквозила из каждой буквы, паузы и эмоции. Одарив меня напоследок еще одним “убивательным” взглядом, Табурет пнул свой чемодан в телепортационный круг и был таков.

А теперь вот, пожалуйста: “Ваши занятия отменены”. Какая мелочность, однако! И что он теперь меня уволит? Казнит? В тюрьму отправит? “Сдаст родителям”, - всплыла немного гнетущая версия из глубин души, кто где-то гаденький и злобный придумывал, как бы он сам со мной расправился. Я бы даже могла предположить, что это была такая искореженная версия совести.

— Не отменены, Ликфил, а перенесены, — племянница капитана мне широко и радостно улыбнулась, демонстрируя белые, крепкие на вид зубы на слегка смуглом лице, — и смертоубийство тоже. На одну неделю всего.

Позади девушки из примыкающего коридора вылетела маленькая бумажная птичка и, раздражающе чирикая, нацелилась прямо на меня.

— Сенто, — поймала падающую в руки записку и тут же развернула.

“Жду у телепорта. Мурес” — значилось в послании.

Глубокий вдох, почти такой же спокойный выдох и полное самообладание. Хватит с меня и тех необдуманных эмоций, что вырвались в Борукане. Запугивать себя больше не позволю, шантажировать тоже. В конце концов, он заключил со мной трудовой договор, вот и будем строить исключительно рабочие отношения. А если дарх не отцепится от меня со своими притязаниями, — клятвы “не навреди начальнику своему” я не давала. Пусть от магии, как показала практика, толку нет, но зелья-то никто не отменял. А к ним Табурет очень даже восприимчив.

— Господа адепты! К нашей следующей встречи с вас по докладу про три самых распространенных яда среднего уровня летальности. Кто про какой рассказывает, договоритесь сами.

На лицах блохасто-ушастого дуэта растеклось страдание, а “племяшка” лишь утвердительно кивнула. Одарив многообещающей ироничной улыбкой троицу, я отправилась в сторону телепорта в самом приподнятом расположении духа.

По длинным коридорам академии, впервые в этом учебном году, вышагивала, уверенно расправив спину. Впервые жалела, что не на каблуках, стук которых мог бы разноситься, впиваясь в стену и окружающих, будто точные удары, заранее деморализующие противника. Впрочем, главным было внутреннее убеждение — теперь мы с Муресом наравне. Правда, соседствовало оно с удивлением, почему эта очевидная с самого начала уязвимость Табурета, сразу не стала моей основной защитой от всех посягательств. Озадаченная вопросами собственного выживания, как-то не сообразила, что начальника тоже можно если не запугать, то буквально отравить ему жизнь.

Такие мысли сделали меня весьма жизнерадостной и в комнату телепорта я практически впорхнула, осененная счастьем. Где сразу же наткнулась на мрачную громадину. Дарх был мрачнее грозовой тучи и из-за этого, казалось, занимал все пространство. Представить кого-то еще смурнее казалось невозможным, но увидев меня Табурет именно это и сделал — стал еще угрюмей.

— Я смотрю у тебя, Сатор, прекрасное настроение, — сказано было с таким осуждением, словно это самое страшное преступление во всем Мараде.