— Просто нравлюсь?! — настала моя очередь выйти из себя, — это вы-то никого ни к чему не принуждаете?! Расскажите эту сказку кому-нибудь другому!

Все накопившиеся обиды хлынули через край давно переполненной чаши терпения:

— Так не поступают с людьми, которые симпатичны! Вы меня всего лишили! Карьеры! Свободы! Надежды и мечты! Из-за вашего контракта я никогда не смогу стать сотрудником спецреагирования, ради которого прошла все круги Опских кар! Да мне теперь даже и шагу не сделать без вашего одобрения! А о мечте и вовсе можно забыть раз и навсегда!

— И чего же ты желаешь, Оника? — Мурес по-прежнему смотрел на меня черными глазами, но уже хотя бы мигал.

А я вовремя опомнилась и замолкла, вспомнив, что все это было: балкон, истерика, откровения. В прошлый раз все закончилось плачевно, так что повторять точно не стоит.

— Не важно. Это же все уже не важно! — ядовито буркнула в ответ.

— Пожалуй, что так. Но есть парочка моментов, которые тебе стоит запомнить. Не мешай мою работу и личные отношения в одну кучу, малышка. Я в жизни никогда ни одну женщину ни к чему не принуждал! — дарха похоже это сильно задело, — а не самое гладкое начало твоей карьеры в разведке мы уже обсуждали. Впрочем, теперь очевидно, что все это ты воспринимаешь, как наказание. Спецреагирование… Надо же… Ты хоть понимаешь, куда мечтала пойти работать?

— А вы думаете в Спецтьме забыли объяснить? — огрызаться, стоя в одном полотенце на балконе, получалась плохо.

— Думаю, что ничего общего с реальной работой вам не показали, — Мурес устало потер лицо, — ты все еще пытаешься кому-то что-то доказать. Абсолютно всем своим поведением.

Капитан, похоже, наконец взял себя в руки и вернул янтарный цвет глаз. Смотрел на меня задумчиво, будто решал: сейчас голову можно свернуть или дома казнить.

— Да, — гордо задрав нос нашлась, наконец, что ответить, — пытаюсь доказать, например, что меня не стоит лапать!

Во всех этих пафосных речах не верила ни единому слову. В прошлом уже однажды наслушалась и жалею до сих пор. Знаю, как случайно касаются, поддержат там, тут чем-то угостят, дадут совет и поддержку в нужную минуту. А потом ты оказываешься с ним в одной постели. И даже безмерно этому счастлива до тех самых пор, пока тебе не отгрызают уши, и ты не узнаешь, что утешали так же, как и тебя, всю женскую половину пансиона.

Мурес и вовсе не будет церемониться и расшаркиваться. Он и так уже знает мое слабое место — родители. Не получилось добровольно, — использует метод шантажа и угроз.

— А я тебя и не лапал. У тебя кожа сгорела от солнца, хотел исцелить, — дарх впервые за время разговора отвернулся и теперь всматривался в горизонт, — если тебе так хочется в Спецреагирование… Что ж, готов тебя туда устроить на недельку. Но только в обмен на свидание.

Хитрый прищур командиру скрыть не удалось. А у меня практически сердце остановилось. То ли от неверия в происходящее, то ли от переизбытка чувств и появившейся надежды. Однако, поддаваться порыву я не торопилась. У любой сделки могут могут быть коварные детали.

— С чего вы решили договариваться, если можно просто шантажировать? В обмен на свидание? А пойдем мы в вашу постель?

— Малышка, ты так много ее упоминаешь, что мне уже кажется, будто напрашиваешься, — Мурес зло хмыкнул, отрастил жуткий коготь и полоснул по руке, зачитывая клятву, — обещаю не заставлять тебя спать со мной посредством шантажа и не принуждать тебя ни к чему на свидании.

— Я согласна.

“Другого шанса может не быть никогда”, - пронеслась в голове горькая мысль. А Табурет и так может таскать меня по свиданиям, прикрываясь, что это задание от разведки.

— Тогда иди в номер, — капитан чуть отодвинулся к перилам, освобождая проход.

Сложно объяснить, что за угроза исходила волнами от мужчины во все стороны в этот момент. Все мое нутро сфокусировалось на этой опасности, и пройти мимо дарха просто не хватало смелости. Мелькнула даже малодушная мысль, что второй этаж — это не так уж и высоко. Парочка заклинаний поможет упасть без серьезных травм. Я даже позволила себе мельком взглянуть на перила, прикидывая высоту. Это стало фатальной ошибкой. Капитану хватило мгновения, чтобы сократить расстояние. Он вцепился в мои запястья, предотвращая любую возможность сотворить плетения, и завел руки мне за спину. В результате между нами осталось лишь полотенце, зажатое телами и более ничем не удерживаемое.

Муреса вообще ничего не смущало, что не удивительно. А я пока лишь безмолвно смотрела на него перепуганными широко распахнутыми глазами, искренне боясь любого развития событий. В голове пролетели картинки, одна похабнее другой, но непременно на фоне прекрасного звездного неба и шума моря. Что повергло меня в шок и заставило лишь усиленно прислушиваться к собственным желаниям. Похоже, отсутствие личной жизни с самого пансиона остро дает о себе знать. Избавляться от наваждения, подкрепленного в целом весьма романтической обстановкой, было не просто. Однако, воспоминания о тюремных заключениях, помогли эффективно осознать, к кому я, собственно, в данный момент насильно прижата. Но Табурет не стал дожидаться, пока жертва придет в себя, и жестко заявил: