Начальник школ вздохнул:

– Это не так обязательно... Зря что ли у нас право вето?

____________________________________________________________

Меня разбудили, аккуратно тронув за плечо. Я приподнялся на локте, увидел стоящих "псов" и опасной грудой посверкивающее на полу рыцарское обмундирование.

– Вот оно что, - сказал я.

– Так точно, - вежливо, почти подобострастно ответил один из "псов", требует сам. Я опустил ноги на пол. "Пес", отвечавший мне, был, по всей видимости, старший по званию. Во всяком случае, вел он себя так, а в их знаках различия я так до сих пор и не разобрался.

– Вам помочь облачиться?
– поинтересовался "старший".

Я поглядел на него.

– Батюшки, - восхитился я, - сколько лет, сколько зим! Вы же меня в этот комбинат отправили!

– Был грех, - вздохнул "пес".

– Какой же это грех, - я поднялся, прошел в ванную, пустил воду, - это не грех, а исполненный долг.

(Кэт позавчера увезли в санчасть. Я остался один... И скоро-скоро-скоро встречусь с ним. Я знал, что это рано или поздно случится... Я расплачусь с ним за все и всех. Даже если теперь он жует полуживой прозрачный студень мне-то что за дело до этого?)

Я насухо вытерся, вышел из ванной.

– Я готов, облачайте.

– Зла, - спросил "пес", - вы на меня не держите?

– Зла, - помолчав, ответил я, - не держу. Испытываю благодарность.

Старший из "псов" засмеялся:

– С юмором у вас...

– Я серьезно.

Я стал надевать поножи, шнуровать их. Железка к железке - плотно, и еще прихватить шнурками...Так, так ...

"Пес" прыгнул ко мне, пал на колени, схватился сам шнуровать.

Я изумился.

"Пес" развел руками:

– Так принято... Обычай, традиция... Спрашиваем для проформы, мол, согласны? нет? А на самом деле, согласен, нет ли, а облачаем сами. Понимаете? Может быть, обыкновенный обдриставшийся "вонючий", а может быть, и...

Он помолчал.

Меня одевали умело и быстро.

Потом вели по коридору. В коридор высыпали все наши. Я впервые увидел их всех в сборе...

Георгий Алоисович держал за плечи свою жену. Глафира всхлипывала.

Я испугался: "Как бы ее не заколотило..." И этот испуг, несоизмеримый с ужасом, схватившим мою душу, и с ожиданием удачи - насмешил меня.

Меня посадили в грузовик. Я мог бы влезть и сам даже в этом допотопном тяжеленном облачении, но меня подсаживали и подпихивали "псы" с предупредительностью слуг выжившего из ума господина.

Я вспомнил взгляд дракона и то, как бежал, оскальзаясь, воя, бывший "отпетый", просто "вонючий". Я чуть было не подумал: "Вот я", но смирил себя, запретил думать об этом - так.

"На самом деле еще ничего не решено. Еще ничего, ничего не решено".

Я поднял забрало.

Грузовик мчался пока знакомыми улицами.

– Я гремлю, как лавка скобяного товара, - повторил я читанную где-то шутку.

"Псы" молчали - и я понял, что здесь не нужно шутить, лучше молчать.

Молчать, впрочем, всегда лучше...

Грузовик затормозил, остановился.

Я увидел пальцы, схватившиеся за борт грузовика, а потом я увидел начальника школ. Он стоял на колесе и заглядывал в кузов.

– Джекки, - сказал он, - вот какое дело. Я знал, что этим закончится... Не скажу, что тогда знал, когда настоял на том, чтобы исполнили твое мальчишеское желание, но уж когда ты вышел от русалколовов целым, - знал точно.

Он замолчал, и я спросил:

– Ну и что?

Поскольку он все еще молчал, а время шло и "псы" нервничали, то я спросил второй раз:

– Ну и что?

Я был благодарен начальнику школ за его молчание.

Я - боялся. Сколько бы ты ни убил драконов, страх остается... Не такой, как в первый раз, другой... И от этого он еще "страшнее". Его нельзя объяснить одним незнанием. Ты знаешь, что такое дракон и что такое его убийство, но тебе все равно страшно...

И этот устоявшийся обычный страх, страх, как не в первый раз, соединяется со страхом, как в первый раз... ведь самый главный, самый, самый. Один удар - и все... И все решено, выяснено...

Может, оно и к лучшему, что здесь поражение - не смерть или калечество, но жизнь позора, вонючая стыдная жизнь труса... Хоть и в говне, а живой.

Все это надламывало душу, ныло страхом, готово было слиться в мольбу, молитву - на черта мне это сдалось? Лучше жить, просто жить...

Поэтому я был рад, что начальник школ медлит. Мне хотелось бы так и стоять, так и не ехать никуда, а просто ждать ответа...

Но "псы" нервничали, и... Мэлори, Мэлори, Мэ... (ее-то везли так же, в грузовике, только на ней не было теплой фуфайки, стеганых штанов, а поверх всего этого железного одеяния, лат - всего этого на ней не было... она ехала в пасть к чудищу в одной накидке... За всю планету - одна. Все, все были перед ней виноваты. Все. Вся планета трудилась для того, чтобы "вылепить" Мэлори, сделать ее... а после - сделанную, образованную, живую, чувствующую боль и холод - всунуть, впихнуть в пасть к жабе... Заменитель, заместитель. Она для того и жила, чтобы быть сожранной, она для того и училась петь и плясать, декламировать стихи и читать прозу, чтобы быть растерзанной, а я?..)