— Не смей! — прошипела она, разрываясь между желанием обвить руками его шею и двинуть ему, где побольнее. Сознание ее раздвоилось. — Ненавижу вас!

В Артёме снова проснулся безжалостный циник, жаждущий себе то, что недоступно. Сломить ее сопротивление стало вызовом, который он с воодушевлением принял. Он намотал на кулак ее косу и потянул вниз. Запрокинув ей голову, он поднял ее подбородок, открыл шею. Ее страх вперемешку с возбуждением и ненавистью заводил его, накалял до предела.

— Так. Даже. Интересней! — зло и четко проговорил он.

— Да пошел ты! — сверкнув глазами, рявкнула девушка и дернулась.

Он предвосхитил ее намерение ударить коленом в пах и наученный прошлым опытом неожиданно отпустил волосы, развернув так, что она в придачу оказалась лишена возможности тыкать локтями ему под ребра. Зато спина ее прижималась к его груди и животу. Что-то большое упиралось в район выше талии. Мажор с каким-то извращенным удовольствием провел носом от ее шеи до уха, а горячее дыхание опалило щеку огнем:

— Ты ходишь по краю, дорогая. Еще одна подобная выходка и я отымею тебя по полной программе. А ты…, — он невероятно нежно поцеловал чувствительное место на шее, обласкал языком вздувшуюся там вену, — ты будешь хотеть и просить еще.

Она тяжело сглотнула и судорожно втянула воздух. Ослепленная его поцелуем, его лаской, едва не лишившими ее рассудка, его опасным обещанием, она не знала, что делать. Стоп! Это же Лавр! Все тот же наглый и самодовольный мажор. А она чуть не растеклась лужицей у его ног. Единственное, что пришло ей в голову — лишь бы избавиться от тягучего наваждения и желания — так это ударить с размаху пяткой его по ноге. Вместе с ругательством хватка его ослабла.

— Мечтай, кобель озабоченный! — Оля развернулась и отпрыгнула от него словно от чумного.

Лавр стоял, расправив широкие плечи и расставив ноги. Снова скрестив руки на груди, он оглядел ее с ног до головы и, кажется, всё прочитал по ее лицу. Губы изогнулись в понимающей ликующей улыбке.

— Ты услышала меня, Оля.

— Ты меня тоже, Артём, — едва подавив в себе приступ неконтролируемой паники, вызванной исходившей от парня опасной подавляющей энергетикой, отозвалась она.

Дрожа от негодования, возмущения и досады на свою слабость, Оля ретировалась в темноту парка. Опасаясь увидеть его машину у своего подъезда, она долго бродила по парку, сидела на скамейке в соседнем дворе до тех пор, пока мама звонком не напомнила о себе. Сердце лихорадочно отбивало сумасшедший ритм о ребра, в голове царил полный кавардак. На глаза навернулись слезы бессилия.

А кошелек? Вот ведь дура безмозглая! Она растаяла, как размазня от одного его взгляда, от проникновенного голоса, властного напора, от прекрасно изображаемой заботы и такой неожиданно яркой близости тела, растеряв всю свою уверенность в том, что все мажоры — козлы. Всего на несколько мгновений ей показалось, как поцелуй Артёма излечил ее тоску, ее боль, сильные руки пробудили желание жить и чувствовать. И как теперь вернуть свой кошелек и душевное равновесие?! Чертово невезение!

Ребята приглашали его в клуб, но Артём отказался, несмотря на обещанное веселье в обществе классных девушек. В данный момент его интересовало общество лишь одной — непримиримой и упертой Медведевой. Удивляясь сам себе, он вернулся домой. И уже раздеваясь в ванной, вспомнил про ее небольшой, складывающий надвое, кошелек. Лавр расплылся в довольной улыбке.

Быстро сходив в душ, он расположился на кухне за барной стойкой и принялся изучать содержимое Олиного кошелька. Он, в отличие от некоторых, вовсе не святой. И все, что касалось Медведевой, ему было интересно. Итак, несколько купюр, забавная крошечная денежная жаба на собачке внутреннего замка, пластиковая дебетовая карта, несколько дисконтных карточек из различных магазинов и торговых сетей. Ого! У нее есть права? Но кто ж хранит права в кошельке-то? Без капли сомнения и раскаяния он извлек документ и положил на стол. Будет ей хорошая наука. А тут что? Фото семьи.

Артём пригляделся и снова не узнал Медведеву. С фото на него смотрела яркая девушка в летнем сарафане с гривой темных волос на плече и открытой улыбкой. Лицо сияло от счастья, на другом плече по-хозяйски лежала рука того самого Алексея, светловолосого и светлоглазого парня с добродушным выражением на лице. Рядом стояла ее мама, которую одной рукой крепко обнимал глава семейства, а второй держал маленькую Машу с двумя задорными косичками. Артём прищурился. Почему этот погибший парень вызвал в нем ревность? И зависть. Хотел также обнимать ее, прижимать к себе и видеть ее улыбку? Да, черт возьми, хотел!

Но ничего не осталось от той Оли. Замкнутость, отчужденность, ходячая ненависть и отрава. Лавр улыбнулся, клятвенно пообещав себе, что Оля больше не будет ненавидеть. Его в частности. Он почему-то был уверен, что она, как и он сам, поплыла от сегодняшнего поцелуя. Он чувствовал, как она, забывшись на мгновение, затрепетала в его объятиях, задрожала от его прикосновений.

Лавр достал айфон, взял в ракурс только Медведеву и сфотографировал. Будет ему улыбаться хотя бы при звонке, номер-то ее уже давно был занесен в список контактов. Укладываясь в постель, Артём в предвкушении ухмыльнулся. Чего бы попросить в качестве вознаграждения за возврат кошелька? В голове тут же зароились порочные, нарисованные воспаленным воображением, мысли. Не получить бы только снова между ног! Лавр поперхнулся смехом и повернулся на бок.